[Unpermbanme] Oldem2001

0. Сервер, на котором выдано наказание

Не играл на этот момент уже пару недель

1.Причина, время.

image

2. Ссылаясь на какой из пунктов правил подачи апелляции, вы составляете апелляцию?

Каюсь, исправился.

3. Администратор, выдавший наказание.

Mafur

4. Квента или история на тему станции (только для пермабанов)

Родители Роя (земля им пухом) были страстно увлеченные наукой люди. Такие увлеченные,
что не сильно заметили его рождение.
Да и само время тогда было — увлеченное, еще будоражили открытия в глубоком космосе,
поэты воздыхали космическую экспансию, клон Высоцкого, конечно. И хотя переселение на
Марс давно закончилось — все были воодушевлены оптимизмом пусть и втуне. Даже
промозглой Венерской зимой в их жилом блоке витал дух весны и интеллектуального
инакомыслия.
Поглощенные работой предки не слишком переживали, что до четырех лет мальчик молчал.
Только мычал, ревел и пукал.
— Пёс ты мой нямой, — улыбалась мама, заправляя ему пересоленный питательный рацион.
— Немтырь, безъязыкий, принемывает, немта, немталой, и-и-и…брюква! — весело добавлял
от консоли отец, — вейп потух, но увлеченный работой он исправно затягивался.
— Тихий, — ласково резюмировала мать.
Родители были филологи и работали над сборником обсценной лексики и горячо обсуждали
непонятные слова, не подозревая про диктофон в коробушке Роя.
К четырем, он несмело заговорил, да так, что окружающие краснели до слез, а родителям
было страх, как неловко. Вскоре они уехали в экспедицию в Тау Сети, где и погибли в
катастрофе пода.
Это был серый день, два кумачовых гроба, в их белых вместилищах страшно незнакомые
двое, и все же, это они — папа и мама. Толпа прячущих глаза молодых людей — друзей,
коллег. Гвоздики, гвоздики, гвоздики… Тогда Рой возненавидел гвоздики.
Тогда он опять замолчал на два года. Как не бились с ним бабка и врачи, ничего не выходило
—он не хотел говорить. В садик не ходил — воспитывала бабка, в прошлом сама учитель. Всё
Рой понимал — больше сверстников, бегло читал, но — молчал.
— Ройчик, ты говорил во сне, почему сейчас молчишь… — часто плакала бабушка.
Худшее время… Он тосковал, перебирал родительские бумаги, читал, всплывали их споры, и с
тихими слезами засыпал за столом — голова на клавиатуре консоли.
В шесть с половиной, стараниями бабки (заслуженного педагога) его определили в свежую
программу по целему обучению детей на станции. Поступил он в станционные ассистенты, —
к долбоёбам попросту. Там и отучился 8 классов, после чего был выслан на станцию где-то на
Тау Сети. То ли 14, то ли 13.
Станция его оглушила — у бара курили какие-то сутулые мужчины в серой форме, и стригли
девочек гнусными глазами — всех, начиная с четвертого класса, который был тут на
экскурсии.
Перед мостиком собиралась толпа. Она скакала, кривлялась, орала и дралась как стадо макак.
Кого-то гвоздили ранцем по голове, кому-то срывали скальп за розовые волосы до пола.
В дверях образовалась пробка, которую пинками, без разбору сокрушил разящий табаком
СБшник с карточкой «межагалактический розыск».
Бабушка, приведшая Роя сюда для поступления в младший состав (А что вы хотели, детский
труд оплачивается довольно дешево, а у НТ всегда денег маловато) как стреляный
педагогикой воробей, повременила быть убитой, и они обождали в сторонке.
С тихой улыбкой старуха глядела на людей, а Рой просто окаменел — это что, нормальные?!
Тогда, с кем выпало работать Рою, с фашистами? Тут он совсем забздел.
Ассистентская размещалась подальше от людских глаз — в тихом аппендиксе, по соседству с
библиотекой.
Бабка приоткрыла дверь, и у темечка сверкнула молния. Захлопнула и сказала: — ХоП отошла.
Отошла! Он понял, — за дверью скопытился глава. Вернее, его вусмерть скопытили
ассистенты. Ему вспомнились похороны, затряслись ноги.
— Пиздец, — сказал Рой.
— Да, внук, — согласилась бабка, подбирая с пола блестящий синий баллон, едва не
сделавший мальчика круглым сиротой. — Чего?!
Она так и всплеснула баллоном: — Заговорил!
Сцену прервала целая и невредимая ХоП. Она появилась из-за угла, оправляя юбку и
улыбаясь навстречу.
— Как твое имя? — спросила, погладив Роя по голове крепко намозоленной рукой. Похоже,
телескопичку из рук она не выпускала. Или чем она их тут пиздит.
Но, мальчик её, кажется, умилял, — был он рус, с пробором, глаза большие и голубые —
хороший мальчик с девчачьим острым подбородком, не смотря, что уже 14 лет — с виду
отличник и книгочей.
Где червоточина, в чем гнусь в этом херувиме? — гадала она, окидывая его испытующим
взглядом.
— Он… немой… — совсем растерялась бабушка, ещё не веря в чудо.
— А-а… — протянула тётка, понимая, что пришли они по адресу, несмотря на сусальный
портрет, — Как зовут молчуна?
— Ожегов, Даль… — вдруг брякнул Рой — Обсценно…
Бабка схватилась за сердце, а ХоП решила, что старая пиздит, как дышит или тоже с
прибабахом и сказала:
— Ссутся у нас все. Я буду звать тебя Дахас. Дахасов в классе нет, а Даль — необычно, — дети
не запомнят.
— Рой Уокер. — промямлила бабка.
ХоП втолкнула его в ассистентскую, захлопнула дверь и пошла проводить стебанутую пенсу.
Он прекрасно помнил их последний с папой и мамой Новый год, гостей в отчем доме,
застолье, хрип нео-Высоцкого, задушевная гитара, споры, танцы, стихи, вновь нео-Высоцкий.
А тут же, бля-я — День покорения Луны, пивная бочка, клифты и орущая гармошка, сразу
баллон, минуя доводы, битые кружки и зубы под ногами.
Прямо от порога, его расстреляли из трубочек жеваной курительной бумагой — испятнали
как мухомор. Спасибо, ничем не уебали.
Не успел утереться, как застенчивым слоном подкрался здоровый свин в очках и угрожающе
прохрипел слюнявым хайлом:
— Тхы кхто? Гхы.
Ему со страху послышалось: «Хендэ хох!»
— Хуй в пальто. Вареной Мадамкин, — по законам войны соврал он (папа любил его так
величать) и пустил руки вгору.
Видимо, стресс стронул некие механизмы мозга — в голове мальчика так и мельтешили
слова. Папа и мама могли часами дискутировать по поводу своего научного труда, а когда
уставали, то отдыхали играя — перекладывали «манда» на Марсианский и Венерский говор,
получалось ласковое «монда» или зазывное акающее «манда-а».
Или решали, имеет ли ёмкое «манда» право на множественное число, как сакраментальносакральное «пизда». Они были увлеченные люди, а у Роя цепкая память.
— А я Айден Пирсхмх. — назвался урод. Закинув голову, он жадно разглядывая меня из-под
очков, построенных на списанных из резервов нт линзах.
Казалось, он глядит в потолок. На самом же деле, пристально изучал мальчика, и то и дело
облизывался. Унатх ебучий.
— Гавайх дружикрх. — прохаркал он, окончательно увлажнив Роя слюной, — видимо
мариновал для размягчения.
— Опиздоумел, козлоебина. Хуй. — ответил он, стараясь не выказать испуга.
Ранимый людоед вдруг расплакался и съебался, чем ещё больше напугал его. Неадекват хуев.
Мальчик огляделся: кто ковырял в носу, кто в жопе, кто скакал козлом по столам на одной
ножке, норовя её лишиться — а нога-то у прыгуна и так одна, последняя. И кажется понятно,
как проебали первую.
Кто-то играл в слона, тщедушный долбоеб жёг свою айди-карту, а одна девочка и вовсе
молилась. Позже он узнает — её глаза с рождения застряли у переносья, а из-за анемии зябли
руки, и она их расцепляла лишь для захавать местного рациона.
Тут его взяли под руки, и полуобморочного повели знакомиться с обитателями чумного
барака.
Ассистенты его обнюхивали, ощупывали, крутили, словно прицениваясь к будущему визжалу:
«Рано пороть, пущай прослойка завяжется…»
Рой был исключительно подавлен. Если здесь останется, то сойдет с ума, замкнется, а он
только распизделся. Надо отсюда выбираться.
Тут вернулась ХоП и объявила обед. Харчились ассистухи после всех сотрудников. Сгуртовав
их подзатыльниками, она погнала рассыпающееся стадо на выпас.
Столовка станции, это не Венерский буфет с чипсами и шоколадками — это правильное
питание плюс кисель.
Учуяв манку, Айденхкх тревожно захрюкал и ломанулся к деликатесу. Старушка (тоже с
розовыми волосами до пола) хуярившая в тележку посуду, бросив катафалк, испарилась в
моешную, в кухне перестали брякать тарелками.
— Смотрим, коллеги. — предупредила ХоП.
Урча, Айден грузно перемахнул пару лавок, обрушил бабкину телегу и вступил в кисель —
хуяк! — задрожали укрепленные стекла в космос, в кабинете СЕ в ворохе стружек всхрапнуло,
и показалась опухшая морда в сивой щетине и берете — точь-в-точь заматеревший с годами,
до медно-красного Мурзилка.
— Идем, коллеги. — сказала ХоП.
Они дружно подняли выскальзывающего из рук, жадно облизывающегося гурмана.
В железных мисках резиновая манка. ХоП в сторонке кушала куриную ляжку. Рой сидел и
пырял кашу ложкой.
ХоП подкралась и отвесила звонкую затрещину: — Жри, урод, это НТ тебя обеспечила
бесплатным обедом.
В кухне заржали: «Так яво, придурка! Каша яму вишь не нравицца!»
И тут бля, его прорвало плодами научной деятельности родителей покойничков:
— Микитишки отхуярю, недоёба блядовитая. Пиздуха червивая, хуёза грешная. Мудорвань! —
прокричал он, едва не плача.
ХоП первая его, выпустила из хавальника курятину, как ворона сыр — наверное, ее сроду так
не вышивали гладью.
Схватила за шиворот и, страшно сопя, потащила мальчика к главе ассистентов, специально
назначенным для таких случаев.
В зеленом, как сад, кабинете симпатичная женщина в золоте кушала свежие пирожки с
повидлом запивая чаем, и была ещё счастлива.
Задыхаясь от невозможности вырвать ему глаза и сожрать, ХоП пожаловалась:
— Этот… этот…Он матом, почище Карла Смита (СЕ). Вы бы слыхали!
— Этот? — ассиструк оттопырила от румяного пирожка холеный мизинчик на Роя. — Так он же
немой.
— Ща! Хуями кроет, что твои Марсианские блиндажи.
— Прекратить! — хлопнула по столу ассиструк. — Что себе позволяете, корпорационный ХоП.
— Ебанашка без напиздника. Размандить ее к хуям. Ебать в мохнатые жерновцы эту трупёрду,
— поддержал мальчик симпатичную заведующую ассистентами.
Пирожок брякнулся в чай.
Не веря ушам, та вежливо переспросила:
— Что вы сказали?
— Ни хуюшечки, ни хуя. Фе-ея…
— Что за фокусы? — только и смогла вымолвить она.
Опомнившись, приказала: — В медбэй его!
Потащили к СМО — вдруг у него солнечный удар от ламп дневного освещения или приступ
эпилепсии, и он чего доброго подохнет в стенах доброго и вечного.
СМО потрогала его лоб и залупила глазные перепонки: — Нормальный.
Но, у провожатых были такие рожи, что она без слов свалила его на кушетку и проверила
сканером:
— Нормальные показатели!
— Ебальные, на кожаном движке. — подтвердил Рой, и у девчонки заполыхали щеки, а на
месте грудной заглушки, выскочили под халатом два кукиша. — Мандушку на стол, ваше
словно, товарищ хуй!
Сестра легла на кушетке рядом — обморок, хули.
— СЕ, мигом! — приказала ассиструк. — И к капитану его! — И кинулась приводить в чувство
медицину.
Спустя минуту вошел запорошенный стружкой, «несмазанный» и потому злой СЕ Смит:
— Этот? — кивнул он на Роя и грозно подтянул форменные нарукавники.
— Этот.
Тогда он подошел и встряхнул его, — в его карманах стеклянно звякнуло:
— Материшься?
— Ебанулся?
— Охуеть… — присвистнул СЕ.
— Охуенней видали. Подпиздник подбери.
— Только без рук! — воскликнула ХоП, загораживая его от порывистого спросонок СЕ. —
Ассистент сумасшедший! К капитану его, только сперва обыщите, — вдруг у него гвоздь.
— Пиздолет, — опроверг Рой унизительную чепуху.
СЕ с опаской ощупал его, на что он возразил:
— Хорош хуюжить.
Поволокли к главному. Тот тоже ел пирожки. Судя по аппетитному аромату, — с мясом
работников. Тут, блядь, походу все объедали ассистентов.
Капитан выслушал перевозбужденных коллег, рассмеялся и спросил:
— Как тебя зовут, сынок?
— Хуй важный.
Он так и брызнул фаршем по столу и бумагам. Перхал пять минут до кумачового кадила, а
потом приказал:
— К ХоСу, он на фронте штрафниками командовал. И пусть запрет в оружейной. Вызывайте
родителей.
— Может и отчёт написать? — спросила ХоП.
Капитан категорически развел руками: — Не будем марать честь станции. Мы его, наверное,
уволим.
Рой испугался — «наверное» его не устраивало.
Надо было наверняка, и он собрал остатки сил:
— Хуярь голомудый. Мохнатый станок тебе…
Ему заткнули рот…
— Этот? — не поверил ХоС.
Се чиркнул по горлу ладонью:
— Отвечаю, комиссар. Та-акое… — он покрутил головой, — Ты к нему спиной не
поворачивайся.
— Здорово, урченок. — сказал массивный и дружелюбный ХоС. — Хошь автомат помацать?
— Здравствуйте. Хочу.
— Ругался?
— Чуточку, — признался он.
Он принес охуенную лазерную винтовку в его рост.
— А батареи? — говорит.
Глава охраны на это только крякнул и ласково погладил его по голове:
— Таким, как ты, патроны даже на фронте не давали.
Так его выперли со станции. Он бросил дурить и вербально развязался, стараясь избегать
врожденного мата. Определился на станцию в соседнем секторе, в обычные работники. Там
тоже не поверили…
— Этот? — спросила ХоП в гарнитуру, разглядывая его с благонадежным пробором. — Не
путаете?
Кажется, он её умилял… На столе румяные пирожки…

8 лайков

Токсичная квента. Я ЗА если не будет играть на ксеносах и будет их чморить

3 лайка

За, если оставить перму на весь осб и глав. Забанить всегда успеем.

1 лайк

он не проведёт ивент пока ему не снимут перму, так-что ЗА

4 лайка

Это правда

4 лайка

ура, лольдем. Мы скучали нет, конечно ZA

3 лайка

Только из за ивентов, ЗА я все еще жду когда ты отменишь свои репрессирования против меня

3 лайка

3 месяца в бане и можно снимать? против
у нас и так хватает гриферов

5 лайков

Кто не читал квенту - тот кринж. И квента тоже кринж. Я за разбан лольдема, но при условии оставить бан хотя бы на сб

5 лайков

Конечно ЗА блин

1 лайк

Да… Просто ДА

ДА

1 лайк

Перма это навсегда уж точно не на 2 месяца. Конечно ПРОТИВ.

11 лайков

Сажу разбанили сервер ещё не умер, можно и Ольдема попробовать, хех. А давайте после снятия перм на аккаунтах оставлять пермы на профы, на которых они получили бан на акк…

против,не вижу новой квенты :face_with_raised_eyebrow:

3 лайка

Забудьте, за ивонт можно! ЗА разбан.

2 лайка

Тогда нужен ультиматум: ивонт,разбан или нет.

2 лайка

Против, на него одного больше банхаммеров чём я накатал суммарно.

1 лайк

Ты был в бане?
За. (только без есбе, пожалуйста)

2 лайка

Квента наполнена сплошными действиями и не раскрывает персонажа.

Переписывай.

1 лайк

ЗА .

1 лайк