- ayaksblack
- Я не хочу. Випо мне уже подарил ящерку. Просто на сервере мало людей, пить чай не с кем, так что я решил налить чаю ирл и поговорить вместо 2д космонавтиков со своими мозговыми хорьками. Теперь вот заставлю ксеновизора читать фанфик по его любимой расе. Может что-то подредактируем и одобрим то, что не совсем кринжово. Будет упражнение по ворлдбилдингу.
Многабукаф
Уже было далеко за 300 градусов. Точно сказать было нельзя. Уэоа-Эста давно закатилась за горизонт. Са’ар, сильно пошатываясь, шаркал по кривым грязным улочкам Харкарона в сторону оплаченной койки какого-то клоповника на востоке города. Издалека раздавались звуки несмолкающей даже на ночь фабрики и рев двигателей старых грузовиков, везущих ящики консервов прочь из города в сторону космопорта. Сама же улочка Нижнего Города, по которой он шел, была тиха и почти безлюдна. Только небольшая семья селян-зевак рассматривала архитектуру, да старый согхан на перекрестке продавал набитые брюха Гракхеров. Запах пережаренного масла и специй от его тележки смешивался со стойкими резкими запахами мочи и пота, уже будто бы впитавшимися в стены этой улицы, а также с гнилой отдушкой испорченных продуктов, которые нередко вываливали тут прямо на дорогу. В смеси вся эта вонь легко могла бы вывернуть наизнанку какого-нибудь знатного человека. Нотки полупереваренной пищи и желудочного сока могли бы даже стать тогда прекрасным украшением местного букета ароматов. Еще одна причина, почему в Нижнем Городе сапиенсов видно никогда не было.
Ночью в Джуа в Нижнем Городе становилось зябко. Несмотря на то, что значительную часть жизни Са’ар провел в палящем зное пустынь Тосса, он едва ли замечал смену климата. Помогал ему в этом рваный кожаный дастер в пол, в который унатх укутался, а внутренности Са’ара грели добрых два литра дешевой, но крепкой настойки Фанг’вина. Высокая для этой планеты влажность из-за близости озера-оазиса, и бесконечные стены бетона и металлического шифера местных многоквартирных домов радовали горцев и человеческих мигрантов, но для южан и сельских рабочих, все больше и больше прибывающих в город в поисках лучшей жизни, местная погода была неприветливой. Как, впрочем, и многое другое в этом городе.
“Смотри куда прёшь!” - грозно прорычал крупный отец семейства. Телосложение Са’ара с натяжкой можно было назвать небольшим, так что он едва ли не отлетел от толчка. Вообще-то нужно было умудриться врезаться в плечо этому здоровяку на пустой улочке. Са’ар лишь промямлил что-то несвязное в ответ, не останавливаясь. Язык и ноги уже совсем не слушались. “То ли они что-то подмешали в Фанг’вин, то ли я уже старею и больше не могу столько пить…” - подумал Са’ар. Он покрутил в руках бумажник и заглянул внутрь. “И зачем я его вытащил?.. У него же малые дети. Как он их кормить теперь будет?..” Внутри оказалось всего пару мелких купюр. “Новые планетарные кредиты, - подумал он, - сраные фантики, которые никто за воротами этой дыры не возьмет”. Он быстро сложил банкноты, спрятал во внутренний карман куртки и бросил кошелек в сторону мусорного бака. Естественно промахнулся.
Заходя за поворот, он оглянулся, и в последний раз окинул взглядом семейку. Они явно были одеты провинциально: вместо синтетических маек - плотные и грубые туники, сплетенные из вено, вместо бутсов или кроссовок - просторные сандали. Для них город был в диковинку. Многоквартирные дома, покрытые ржавеющими стальными листами, блеклые рекламные щиты и тускло мигающие неоном вывески на входах вызывали у них восторг, как вершина науки и развития. Что-то сродни сказок про великие изобретения Предтечей. Что бы семейка сказала про человечьи мегаполисы? Про космические станции? Про межгалактические флоты? Цивилизация людей бросала на Могес мусор, устраивала свалку ненужной продукции в обмен на все, что у унатхов было: их землю, ресурсы, труд и даже их души. А местные в ответ с визгом и восторгом проглатывали те объедки, что швырнули им со стола.
Очень многа букаф
Шел двухсотый градус дня. Поршневые створки тяжелых металлических ворот с громким звуком выдули пар и открылись. Са’ар шагнул в очень ухоженный внутренний двор крупного комплекса зданий. Ворота будто бы были порталом в другое измерение. Пыль, разруха, грязь и хибары в городе моментально сменились на массивную и относительно новую архитектуру, чистые плиточные дорожки и искусственные газоны из пластика. Вместо больных и попрошаек, кулеры с водой и мотивационные постеры.
Напротив ворот на толстенной стене главного корпуса, которая вероятно смогла бы выдержать прямое попадание полевой артиллерии, висел огромный стяг со словами “СБОРНЫЙ КОМИТЕТ РАЗВИТИЯ и УПРАВЛЕНИЯ” сразу на трех языках: Общем, Синта’унати и на языке Сол. Если присмотреться, можно было заметить, что, невзирая на многометровые размеры стяга, он был сшит вручную, вязью подобно той, что с любовью и нежностью плетут согханки из шерсти Трахакорров с западных гор континента.
Внутренний двор был полон согханов и людей в чистой глаженой униформе по стандартному корпоративному образцу. От всего этого однообразия одежды, причесок и стандартных ничего не значащих фразочек хотелось блевать больше, чем от вчерашнего пойла. Нигде на планете нельзя было увидеть в одном месте столько людей, как ни в этих правительственных блоках. Они составляли если не половину местного населения, то точно ее значительную часть.
Широкие ступени с вделанными в них блеклыми фонариками были покрыты сиреневатым пластиком и вели к входу в главное здание, располагавшимся на втором ярусе, возвышавшимся метров на пять над внутренним двором. Эта лестница была настолько чистая, что с нее можно было бы смело есть обед, если бы он туда упал. Худощавая низенькая согханка блеклого цвета чешуи в фиолетовой форме казалось проводит всю жизнь на этой лестнице с тряпкой в руке. Вот и сейчас она сидела недалеко и со злобой посматривала на парящих в воздухе Гракхеров. У подножья лестницы за широким столом под навесом сидел молодой накаченный унатх с небольшими, но очень ухоженными рожками. На его морде было написано, что будучи зародышем в яйце, он потратил всю энергию на развитие тела, а на мозги пошли остатки. Хотя тупая рожа ему даже шла. Он был здоровенный, больше двух метров ростом, с гладкой угольно-черной кожей и прямо очень крепкой мускулатурой, которая проступала даже через мешковатую форму охранки с кучей ремешков и обвесов. С такой фигурой ему, должно быть, стоило труда отбиваться от поклонниц. Даже не разговаривая с ним, можно было представить, что если бы СКРУ не захотело бы поставить напоказ обезьянку на входе, которая как визитная карточка, подчеркивает все преимущества и стереотипы жителей Могеса, эта дылда все равно не стал бы голодать. Было бы совсем неудивительно видеть его полуобнаженные фотографии на рекламных транспарантах спортзала или бойцовского клуба где-нибудь в Бахастари, сложись бы его жизнь иначе. Сейчас же, вместо съемок в откровенных позах, его работа заключалась в том, чтобы много сидеть на месте, глупо улыбаться проходящим мимо человеческим работникам и грубо указывать дорогу до нужного входа городским унатхам.
Са’ар тут уже в третий раз, поэтому он смог избавить этого секс-символа поколения от перенапряга своей единственной извилины, и свернул перед лестницей вправо в неприметную дверь, ведущую на нижний ярус, где принимали обращения населения. Войдя в темное, похожее на технические туннели помещение, едва освещенное блеклыми бело-зелеными лампами, ему пришлось отстоять небольшую очередь на вход. Она состояла исключительно из ящеров, судя по акценту, со всех уголков Могеса. То, что свет освещал коридоры недостаточно, может было и к лучшему. Едва ли согханка с сиреневой лестницы спускалась сюда чаще раза в месяц, поэтому разница с улицей была разительная. Людям не к чему было спускаться в эти подвалы, поэтому Планетарному Управлению нечего было стесняться, и они смело показывали разницу в своем отношении и стараниях к местным и к “небесными господам”.
Пройдя ворота металлоискателя, Са’ар подошел к стенду и прикрепленному к нему роботу, устаревшему примерно на пятьдесят поколений. “В-ВАС ПРИ-ПРИ-ВЕТСТВУЕТ СБОР-СБОР-НЫЙ КОМ-МИТЕТ РАЗВТИЯ УПР-ПРЛЕНЯ ПЛАНЕТЫ МОГЕС!” - прохрипел через старый, забитый песком динамик робот. - “СМО-СМОТРИТЕ В ГЛАЗ-ЗОК ДЛ СКАНИРОВАН-НЯ СЕЧАТКИ ГЛАЗ… ПРОТЯНИТЕ РУ-РУКУ В ОТВЕРСТИЕ НИЖ-ЖЕ. ПРИГОТОВЬТЕС К АНА-АНА-ЛИЗУ КРОВИ.” Коридор осветился вспышкой фотоаппарата. Потом похожий на промышленный дырокол, полуметровый поршень опустился внутри стенда, сделав отверстие в пальце унатха, и с булькающим звуком высосал небольшую колбу холодной крови. “ПРОЦЕДУРА З-З-АВЕРШЕНА. ПРОСЛЕДУЙТЕ В КАБИ-КАБИ-НЕТ НОМЕР ДВЕСТИ-ДВЕСТИ ТРИДЦАТЬ СМЬ”. Неизвестно, хранят ли они эту информацию, или просто собирают ее для вида. Третий раз за месяц приходится проходить эту процедуру - все еще не запомнили.
Са’ар снял одежду и зашел в капсулу. Пластиковые двери за ним захлопнулись и капсула начала медленно вращаться. Он поставил руки на стекло, а ноги на ширине плеч. Холодная вода и пар начали рутинную процедуру “освежения” перед тем, как пустить уличных согханов внутрь комплекса. Голыми ногами пришлось стоять в слизи. В ее толстом слое на полу виднелись отпечатки сотни таких же когтистых ног и хвостов.
Устал читать? Отдохни. Налей еще чаю. Там под спойлером продолжение
После традиционного шатания по запутанным катакомбам нижнего яруса Са’ар таки толкнул дверь с цифрой 237. Несмотря на то, что он пришел по записи, перед нужным окошком на металлической банкетке все равно сидела живая очередь. Приемная 237 представляла собой закуток коридора со скамейкой с одной стороны и толстым зацарапаным бронебойным стеклом, встроенным в стену от пояса и выше, с другой. Вероятно, прежде чем оказаться тут, пласт стекла служил лобовым стеклом какого-нибудь космолета или окном базы шахтерского астероида. Только плотным многолетним потоком космической пыли и камней можно было объяснить, как столь твердое стекло могло быть исцарапано до той степени, что сквозь него уже было совершенно ничего не видно, пока не подберешься к единственному окошку, где принимали документы.
“Сследующий!” - хриплым голосом прокричали из окошка. Очередь на скамейке подвинулась на одного влево.
На стене над дверью висели три экрана электронных табло, где лампочки горели в форме часов: первые в виде стандартного круглого циферблата, вторые цифровые а третьи выводили рисунок солнечных часов Могеса. На табло с цифровыми часами часть ламп перегорела, так что приходилось только догадываться, что за цифру они пытались обозначить.
“Сследующий!” - прокричал хриплый голос на стандартном языке. Очередь подвинулась.
С этого ракурса уже можно было попробовать проглядеть, что находилось по ту сторону зашкрябоного стекла. Са’ар прищурился и сначала подумал, что свет играет с ним шутки. Но существо за стеклом продолжало двигаться в работе с документами, а внешность все не менялась. Са’ар обомлел и хотел было выругаться, но вся брань выпала у него из головы из-за горючей смеси недоумения, возмущения и злости. За стеклянным щитом на стуле сидела среднего возраста согханка с милой мордахой, желтоватой чешуей и редкими недлинными дредами. Она была одета в на удивление хорошо сидевший на ней штабной костюм с небольшими погонами, и четкими отточеными движениями перебирала документы, которые сували ей в лоток окошка. Хотя такой видок мог бы застать врасплох деревенщину с окраин - это не то, что повергло Са’ара в шок - он раньше бывал уже в крупных городах и капитолиях. То, что так возмутило его - это то, что согханка накрасила себе губы помадой, как то делали человеческие женщины. Зачем?.. Почему?.. это не служило никакой практической цели, было безобразно и неуместно. Вдобавок она еще и жевала жвачку, чавкая и широко раскрывая свою острую пасть. Она выглядела даже хуже, чем просто посмешище своего рода. В ее внешнем виде сконцентрировалась вся безысходность и вся горечь того, во что превращается Могес.
Стук печати, щелчок передвигающегося лотка. “Сследующий!”
– Что значит “ОТКАЗАНО”!? - проревел на родном языке высокий худощавый молодой согхан с экватариальным акцентом. - Зови мне своего начальника, бабища! Мне нужно переговорить с нормальным мужиком!
Работница лишь немного приподнялась со стула и постучала длинным когтем по стеклу, на котором с обратной стороны была наклеена памятка, распечатанная на дешевом принтере с почти закончившимся картриджем.
– Мы говорим тут на общем. И увашение в рассговоре сс нащальсством - это первое, что нушно выущить, прешде щем просситься улететь.
– Завались, дура крашеная, и позови своего мужа! Ты не имеешь права! Я уже оплатил все пошлины! - продолжал посетитель на своем родном, подкрепляя свои аргументы раздраженными толчками в бронестекло.
Согханка вздохнула, вернулась на стул, выдвинула верхний ящик пристолешной тумбочки и нажала красную кнопку внутри.
Тут же в конце коридора открылась дверь, и из нее прогулочным шагом вышли два бугая в мешковатой одинаковой одежде с ремешками и разгрузками, один с рубцующейся голубоватой, другой с грубой зеленой чешуей. СКРУ платило хорошие зарплаты, особенно по деревенским меркам, поэтому могло позволить себе выбирать самых здоровенных и самых крепких ребят в свою охранку из любой деревни, в которую только мог доехать рекрутер.
Юнец ничего не заметил, и продолжал стучать в стекло и орать на самку, спокойно жующую жвачку по другую сторону полупрозрачной стены. Всего в несколько движений крепышей лицо экваторианца лежало на полу, прижатое огромным черным берцем. Еще несколько движений, и он взлетел вверх снова, теперь с обоими локтями и хвостом в заломе у двух охранников. И они молча и рутинно, слегка приподняв, потащили смельчака к выходу, пока тот бранился и рычал.
“Сследующий!” - звучит на общем из-за стекла. К окошку подходит высокая согханка с бледной чешуей и крупным кожным капюшоном. Очередь двигается.
Посетительница быстро достает из поясной сумки целую кипу бумаги, засовывает ее в лоток и задвигает. Когда она это делала, на запястье ее руки промелькнула татуировка Кхас’ха в форме лозы. Она оглядела один раз собеседницу и начинала тараторить на общем языке милым голосом с хорошей артикуляцией и очень быстрым тембром.
– Я прибыла ссюда из Гхасса, училась в Фиш’огсском коммерчесском и Аш-тссенсском инженерном, вот мой диплом и рекомендательные писсьма. Исстория работы, отзывы менеджмента и годовые отчеты тоже прилагаютсся. У меня два выссших в инженерии и в есстесственных науках. Документы о предосставленных сстипендиях и грантах Бахасстарийсского ссиндиката на сстранице тринадцать. Также дважды получала звание юного таланта Гхасс’тари и…
Она совсем не собиралась останавливать свой монолог, но плотный поток ее слов прервал стук печати. Она на две секунды застыла в ужасе. Казалось, эти две секунды длились вечность по сравнению с бормотанием до этого. Впрочем, очень скоро она продолжила:
– Мне… Мне кажется Вы ошиблись бланком. Посмотрите пожалуйста еще раз, Вы должно быть поставили печать не на том. Тут написано “грузчик”, а мои квалификации…
– Сследующий! - Лоток отодвинулся со стуком.
– Но как же…
– Я ссказала ССЛЕДУЮЩИЙ! - За стеклом слышалось агрессивное чавканье.
Инженерка поникла, опустила глаза, забрала документы и отошла в сторону.
Са’ар поднялся со скамейки, подошел к окну и достал мятую папку из торбы. Теперь, когда первый шок от увиденного прошел, на его морде отчетливо читался вопрос: “Почему ты такая?”. Но озвучивать его он не стал. Согханка в ярко красной помаде на передней части морды стукнула лотком и начала перебирать документы. Ее движения были отточены до совершенства, глаза быстро бегали по листам, фильтруя ненужный текст. Са’ар, должно быть, не успел бы прочитать и одной страницы, пока она успела бы изучить всю документацию целиком. Впрочем, опередить Са’ара было нетрудно; читал он очень с трудом. Она открыла старый картонный файл.
– Сса’ар Кендессенд?.. - она подняла глаза от бумаги, не двигая голову. - Вы што надо мной иссдеваетессь?
– Вссе как так написсано. - кивнув в сторону кипы бумаг, прохрипел Са’ар.
Согханка возмущенно опустила глаза и ее длинные пальцы нащупали гравированный пластиковый чип, приклеенный к обратной стороне файла. На секунду она замешкалась, не переставая при этом смыкать и размыкать пасть с жвачкой. Небольшая капля слюны отлетела на документ: все-таки пасть унатхов совсем предназначена для такого долгого пережевывания. Она попыталась стереть слюну с файла пальцем, но с удивлением заметила, что вместе со слюной и свежие чернила остаются у нее на пальце. Она снова подняла лицо на посетителя. В его выражении четко читалось недоумение и даже оскорбленность. Левой рукой она нервно начала стучать в такт по столу шариковой ручкой. Это что? Абба?
– Гимми гимми гимми а мэн ата ми да, - промычал Са’ар.
Из-за стекла послышался тяжелый выдох. Согханка с ловкостью какого-то одаренного шуллера поддела когтем чип, задвинула его за документы, собрала бумаги в папку и поставила ее корешком на стол. Таким образом папка перекрывала обзор на половину стола камере, которая висела над ее рабочем местом. Линза на камере была треснута, да и неизвестно, велась ли вообще запись, или кто-то опять украл деньги, отведенные на пленку. В любом случае, рисковать работница не хотела. Она быстрым движением взяла чип, выдвинула карманный ридер с полки под окошком и вставила чип в скважину прибора. Мигающая от слабой зарядки панель показала 500 межгалактических кредитов. В прошлые два раза пройти эту стадию не удалось. Оказалось, что браток Ша-Са’хан не самый лучший подделыватель документов. Пришлось обращаться за помощью к его дружкам, которые обещали “сделать все так, чтобы было на мази”. И даже эти придурки, не смогли найти нормальный принтер, чтобы краска от жидкости не смазывалась. Вдобавок чем больше согханов стремились покинуть планету, тем дороже становились взятки. Еще буквально год назад в трактире Са’ар слышал, как чей-то кузен улетел за 200 кредитов. Сейчас же нужно целое состояние, чтобы заставить контролеров не рассматривать тебя под лупой. И даже если все документы в идеальном порядке, иногда без должной “смазки” в виде неофициального гонорара работникам администрации проскочить не выходит.
Согханка разобрала конструкцию и бросила чип вглубь стола.
– Что ты там написал? Транспортный флот? - едва слышно раздраженным голосом спросила она на синта’унати. Не успел Са’ар открыть рот, как зеленая печать стукнула пропускной талон. Лоток щелкнул и из-за стекла послышалось уставшее: “Сследующий!”
