- Smalltasty
- Решила и я начать пробивать свой путь к познанию мира ксеносов и начать с таяры.
- Данная история была написана для людей. Настоящие имена таяран скрыты и используются их человеческие аналоги.
Была ночь на Адомае. Холодная, зимняя. Та ночь, когда на улицу не выходят разбойники в поисках наживы. Когда всем хочется, чтоб метель скорей утихла. Когда хочется, чтоб скорей встало солнце и разогнало и без того жуткую ночку.
Тяжелые облака застилали небо, не давая свету звезд и луны достичь поверхности и дать хоть какой-то намек на определение сторон света. Ничего. Никакой надежды. И только те, кто хорошо знал местность, мог найти дорогу домой по каким-то очертаниям объектов.
Старый таяра брел в одиночестве по снежным наносам. Метель беспощадно хлестала его по пушистым щекам, но он, сжав зубы, шел вперед. Светлая бородка покрылась тонким слоем льда. Пар валил изо рта огромными клубами. Вой ветра ненавистно сопровождал его всю дорогу. Но он шел по дороге, которую знал годами. Вот за той речушкой, покрытым толстым слоем льда, повернуть налево и можно выйти прям к деревеньке. Осталось дойти до этой самой речки.
Ветер донес до ушей таяры слабый писк. Он остановился, выпрямился, навострил уши и прислушался. Писк был очень слабый и едва различимый, но он доносился откуда-то неподалеку. Таяра осмотрелся. Кругом были заросли колючих кустов, а писк становился все тише. Углублять в заросли означало заблудиться, но это был зов ребенка. А оставить ребенка непозволительно в такую-то стужу.
Длинной палкой, которой он прощупывал дорогу перед собой, он ломал хрупкие, покрытые льдом ветки кустов. В зарослях он увидел маленькую плетеную корзинку с цветастым одеялом внутри, где находился источник того самого пронзительного, но угасающего писка. Он отодвинул одеяло, и шерсть встала дыбом – маленький котенок жалобно протягивал крохотные ручонки, его глаза блестели от слез, а голос слабел с каждой секундой. Он почти беззвучно открывал ротик, в котором не успели вырасти зубки, что говорило о том, что ему несколько дней отроду. Горячее сердца старого таяры обливалось кровью, он не мог оставить малыша погибать.
Осторожно поправив одеяло, он бережно поднял корзину и, прижав к себе, вернулся на тропу и медленно, но уверенно побрел домой. Ветер, будто преисполнившись сочувствия, немного успокоился, однако полностью он все-таки не утих.
Когда путник вошел в дом, его дети уже спали, а жена сидела у окна, высматривая его в пути. Он тихонько постучал лапами по коврику, стряхивая прилипший снег. Льдинки на лице начинали таять, и морда становилась мокрой. Он осторожно поставил корзинку и на пол, прислонил палец ко рту, призывая жену быть тише, и махнул рукой, подзывая ее посмотреть.
- Там ррребенок. Совсем маленький, - шепотом произнес он.
- Гияс, у нас самих двое детей, - шепотом ответила жена, всматриваясь в глаза мужа.
- Джамиля, я нашел эту корррзину в кустах недалеко от рреки, - он укоризненно покачал головой. – Кто-то оставил его на веррную погибель. Ты же видела, что творрится за окном. Я не мог оставить его там.
Джамиля вздохнула. Ее ушки немного приопустились, на лице, покрытом легкими морщинками, выступила неуверенность. Она не знала что делать. С одной стороны, у них было два мальчика, но, с другой стороны, не выкидывать же ребенка на улицу. - Иди, отдыхай. Ррюкзак оставляй тут, я разберрру.
Гияс снял рюкзак и верхнюю одежду, повесил у двери и, бросив взгляд на корзину, направился в спальню, тихо ступая, чтоб не разбудить ребят, которые спали в соседней комнате.
Джамиля осторожно подняла корзину, поставила на стол и убрала одеяло. В корзинке, сжавшись в клубочек, лежал ребенок и больше не пищал. Таяра насторожилась, но тут он шевельнулся, раскрыл глаза и с испугом посмотрел на женщину. Она легонько погладила ребенка, взяла на руки и рассмотрела. Это была девочка с красивой серой шерсткой. - Тебе очень повезло, что ты выжила, малышка. Только как тебя назвать?
Девочка хлопала глазками с мелкими ресничками, разглядывая женщину, которая стала ей новой матерью. Внезапно девочка чихнула и закрыла мордочку лапками.
Джамиля нахмурилась. «Кажется, злые ветра не обошли ее стороной, и она заболела» - пронеслось у нее в голове. - Так, что нам тут Гияс принес, - проборматала под нос Джамиля. – Ага, Джюл’Ма есть. Отлично. Ну, приготовим тебе Ажурах’Ма. Думаю, сироп прогреет тебя. Заодно и поспишь.
Когда Джамиля готовила, все, кроме нее и ребенка, уже спали крепким сном, а снег и ветер все стучали в крепкое окно.
К утру ветер утих, а тучи разошлись, пропуская лучи согревающей звезды к земле.
Ребята проснулись, а их мама с уставшим видом сидела в кухне и держала на руках маленький сверток. Они принялись шуметь и подбежали к Джамиле. Потянувшись, в кухню зашел и Гияс.
- Мам-мам-мам, что там? Ну покажи, ма-а-ам!
- Мальчики, не шумите, - тихим, но строгим голосом сказала Джамиля детям. – Идите на улицу.
Закатив глаза и цокнув, ребята опустили хвосты и побрели на выход. Гияс мохнатыми лапами протер глаза и глянул в окно. Как только ребята перешагнули порог, они резво побежали на площадку к другим детям.
Улыбнувшись, Гияс повернулся к Джамиле. - Доррогой, как мы назовем ее?
- Ее? Это, все-таки, девочка?
Джамиля кивнула и на ее лице появилась улыбка. - Ты помнишь? Мы ведь… Так хотели дочку, - на глазах женщины проступила слеза.
Гияс приобнял жену и кивнул: - Она была даррована нам свыше.
- Нам нужно дать ей имя. Ррешила, что обдумаем с тобой утрром.
- Ну-у-у, - протянул Гияс. – Назовем ее Абда…