1. Abu Rasha
2. Хочу разнообразить игру для себя и по возможности хотелось бы разнообразить игру для других
3. Собственно, без лишних слов, господа, квента:
Сегодня на небе было ни облачка, и Джормитар, портовый город, утопал в холодных лучах С’рандарра и Мессы. Стояла осень. С моря задувал яростный ветер.
Те, кому сегодня нечего было делать на улице, предпочли отсидеться уютных и теплых домах. Те же бездельники, которым негде было спрятаться от осенней стужи, разжигали костры в переулках и группами сбивались вокруг них.
Так в одном из переулков небольшая группа похожих друг на друга таяран плотным кольцом окружала бак с теплившемся внутри огнем и чего-то ждала. А ждала она, когда дожарится дюжина дуба’абов, пойманных этой ночью. По правде говоря, ждали-то больше взрослые, тогда как дети были заняты игрой с их новым другом, который сейчас, будучи осмеянным, свернувшись клубком и укрывшись шалью, старался спрятаться от детских шалостей. А, почему его осмеяли? “Ну, так вышло” - как сказал бы сам потерпевший. Но я всё-таки вернусь немного назад и объясню вам, почему так вышло.
Месса только выкатывалась из-за горизонта, а наша группа только начала собираться после своих ночных делишек. Все приветствовали друг друга, делились новостями, потихоньку усаживались у огня и ждали, когда наконец придут “добытчики”, которые, кстати говоря, и поймали тех дуба’абов, которых, если вам интересно, я бы попросту назвал городскими крысами. И они наконец пришли и привели, - именно в этот момент, только завидев приближающуюся группу, все изрядно удивились, а дети так вообще повскакивали с мест! - с собой новое лицо. Конечно же все удивились не тому факту, что гость был приведен(таяране очень любят принимать гостей), а тому, как этот гость выглядел: чуть больше ребенка, но гораздо меньше взрослого, серо-бурый, слишком взъерошенный, потрепанный и оборванный даже для того, кто живет на улице, с глазами на выкате и не совсем трезвым выражением на морде. Детишки сразу набросились на пришедших и первое, что они спросили, - их[детишек] ли это сверстник, на что взрослые ответили отрицательно и уточнили, что это их[взрослых] сверстник. “Ооо-оо!” - удивились дети. “Карлик!” - добавили они немного погодя. А ещё немного погодя дети заметили, что у карлика не было половины хвосты, и, удивленные пуще прежнего, поскорей затащили его, дрожащего и слегка пьяного, в свою половину круга и начали расспрашивать, как же он умудрился потерять хвост.
– …
– Хвост! Хвост! Рррасказывай прро хвост!
– О, он знает! Наверр-рное это ему откусил самак в какой-нибудь кррровопролитной битве, так?
– Было начало зимы, - начал, словно стыдясь чего-то, рассказывать “карлик”, то и дело пряча глаза от детей и поскрёбывая когтями по земле. - Я торрропился попасть в Нальиар, - разговаривая с детьми, он всегда говорил о себе от первого лица. - И так вышло, - эти слова, рассказывая историю, он всегда повторял в тех местах, где, как он чувствовал, была именно его вина, - что пррропустил все ночлежки и пррришлось ночевать в поле. И так вышло, что ночью выпало мноо-ого снега. И так вышло, что выведенный пастись на ррасвете елу’а ели пррринял мой хвост за ветку чур’их, а снег на нем за молодой саа’дра и пррринялся его жевать. И как пррррофессионально они жуют, скажу я вам, я даже не заметил, как лишился половины своего дрррожайшего хвоста! - с восклицанием закончил карлик, гордясь тем, хвоста его лишили профессионально.
– Аха-ха-ха-ха!.. - пожалуй, именно так было бы точнее всего передать то утробное, рванное рычание, которое донеслось со всех сторон. - Но как же ты живешь с половиной хвоста, ведь очень, должно быть, неудобно?! - проурчали, задыхаясь от смеха.
– Это мне с моим старррым хвостом было неудобно, а с новым в самый ррраз! Смотрри, - подтолкнул соседнего мальчишку, - мой хвост не меньше твоего! - гордо закончил таяра и тут же свернулся в клубок, потому что сидящая по правую руку девочка начала дергать его за усы.
Так он и прятался, свернувшись, под своей теплой шалью от детских шалостей, пока громкое “Готово!” не возвестило о том, что пора снимать свежих дуба’бов с огня. И наш герой, опьяненный голодом и алкоголем, сразу же захапал себе кусок побольше, забыв, ну или просто до сих пор не осознав, что находится в гостях и что из приличия следовало бы предоставить разделить порцию самому старшему из таяран. Ах, как ему было совестно, когда он, набив живот, протрезвел и вдруг подумал, что он, наверное, объел бездомных, нищих и ещё более голодных, чем он сам! А ведь у него ещё и водилась одна-другая монета, на которые он вполне мог себя накормить! Так он и сидел, угрызаемый совестью, пока один из добытчиков, прервав все остальные разговоры, не решил рассказать, почему же всё-таки наш незадачливый гость оказался сегодня у них в гостях:
– Первое, что, я думаю, нужно сказать, никогда, - с этими словами таяра-рассказчик полуобернулся к нашему карлику и с небрежно скрытой усмешкой благодарно кивнул головой, - никогда я не думал, что кто-нибудь из народа Фааира’Нрези(Faaira’Nrezi) может спасти жизнь жителю Аррхипелага Этари. Вышло так, - теперь он снова обращался ко всем, - что наш маленький друг, выходя из одного кабачка в бреду и во хмелю, запутался в собственной шали и, - здесь была сделана пауза для большего эффекта, - кувырррком скатился по лестницы, сбив с ног и тем самым спасши от столкновения с несущимся гррравикарром нашего любимейшего Жарр’хара, - здесь мало кто смог сдержать смешок(насмешливый рык, конечно же, если мы говорим о представителях данной расы). И, - рассказчик снова благодарно поклонился маленькому таяре, - поэтому мы и пригласили нашего нового друга на эту небольшую трапезу. И пусть наш гость не сочтет скудные угощения нашим непочтением и не назовет нас недостойными нашего народа, хоть бы и сам убедился как мы живем.
С последними словами старики удовлетворенно что-то прохрипели, кто-то из молодёжи обратился к карлику и назвал его полноправным членом их семьи, а дети ещё плотнее прижались к их новому другу. Но для нашего маленького героя выслушивать всё это было ужасной пыткой! Он не мог отделаться от мысли, что объел этих добрейших и благороднейших сородичей. Его бил озноб, его тошнило от их благодарности, сердце колотилось как бешенное. Он был сам себе отвратителен, желал гнева Мессы, чувствовал, что больше не может находиться в окружении этих таяран. Поэтому он встал, дрожащими руками стянул с себя шаль, набросил её маленькой девочке на плечи, тихо промолвил: “Благословение С’рандарра на вас”, и побрел прочь из переулка от удивленного семейства.
Вечерело, и если бы вы сейчас были на той стороне острова, откуда можно было видеть, как оба божества друг за другом уходят за горизонт, то удивились бы насколько сильно изменяются и оживают цвета под предоставленными самим себе последними лучами С’рандарра. Я бы назвал это волшебными минутами. В то время как таяра назвал бы их священными. Именно в этот момент, как принято верить, Око С’рандарра, незамутненное бледным светом свой спутницы, окидывает взглядом поверхность, чтобы увидеть тех, кто возносит мольбы за умерших. И ради этого многие таяране покидают свои дома на закате, и спешат на другую сторону острова(говорим мы о том, на котором находится Джормитар), чтобы принести жертвы, помолится и устроить общий для всех пир. И я там был, Джюль’Ма пил. Да усы лишь обмочил. Однако сейчас была осень и мало кто пускался в такие прогулки через весь остров, страшась бушующего в это время года моря.
А на другой стороне острова, находящейся сейчас в тени огромного вулкана, под сгущающимися тучами стоял унылый в любое время Джормитар. Вскоре начался дождь.
“Бум-бум-бум…” - барабанил дождь по навесу над головой нашего маленького друга. Дождь его не трогал, ветер в этот переулок не задувал, а за теми коробками и баками, что стояли вокруг, его не было видно - чего же ещё желать? Он ещё, конечно, хотел бы поесть. Просто так вышло, что этим днем для него работы не нашлось, а последние гроши, что ещё утром позвякивали в кармане, он успешно пропил, желая хоть немного забыться после утреннего инцидента. Ну и, в общем, ночь предстояла голодная. И уличный оборвыш уже как раз собирался на боковую и дочитывал последние строки какого-то заклинания без конца урчащему желудку, как вдруг совсем близко раздался такой пронзительный и высокий визг, что в ушах зазвенело, в глазах помутнело, а вся шерсть встала дыбом. Да, было очень неожиданно. Ещё неожиданней это было для нашего маленького героя, который сразу после чисто рефлекторно вскочил на ноги, но, ошарашенный и оглушенный, тут же и свалился, повалив за собой и всё ветхое пластмассово-картонное убежище.
Несколько минут ему потребовалось, чтобы выкатиться из-под завалов, потом ещё несколько на то, чтобы слух, зрение и силы восстановились, а он смог окончательно подняться на ноги. А поднявшись, увидеть, что всего несколько метров отделяет его от двух здоровенных, недружелюбно выглядящих собратьев. Первой его мыслью было бежать. А вот мысль “что случилось?” - была только второй. И если бы вторая мысль к нему пришла раньше первой, он бы заметил, что те двое ошарашены не меньше него самого, а на ногах держаться и того хуже, и понял, что что-то здесь не так. Но он побежал. И побежал он прямиком на них, потому что только пробежав через них можно было выйти на улицу, а там уже дальше, куда глаза глядят. Но и тут не без беды: пробегая уже мимо громил, ноги подкосились, и герой кубарем полетел на одного их них. Потом его избили…
–…ну и ну, ты уж прости, - раздался словно отовсюду чуждый, но при этом похожий на женский высокий голос, - это я виновата, - тут перед глазами нашего героя пронеслась прядь мокрых кудрявых волос, - это они за мной гнались, а я их оглушила, спряталась, они меня не нашли, ну и отыгрались на тебе, - он почувствовал, как его осматривают чьи-то руки, - ну, не сильно тебе досталось, поднимайся, - кто-то того же роста, что и он, сначала поднял его, а потом поддерживая, куда-то повел, - да, не думала, что тут ещё кто-то будет. И зачем ты вообще на них полез?
Через какое-то время непоседливый герой обнаружил себя сидящим за столиком в какой-то закусочной. А напротив него, как он смутно понимал, сидит человек: мокрые кудрявы волосы, гладкие черты лица, торчащие уши, ровный ряд зубов, никакой шерсти… А пока наш друг приходит в себя, расскажу вам, кто был этот человек: обычная… ну ладно, не совсем обычная человечья девочка, дочь одного из членов Попечительского Комитета известной всем нам мегакорпорации, который вместе с ней прилетел на Адомай для того, чтобы…а она, если вкратце, по-молодецки сбежала этой ночью из посольства, чтобы посмотреть город. Сейчас же она, активно жестикулирую, пыталась донести до хозяина закусочной, какой заказ хочет сделать. Закончила она как раз к тому моменту, когда её новый друг наконец вполне пришел в себя и возвестил об этом громким урчанием в животе.
– Проснулся голод? - протараторила девочка - это хорошо. Слушай, я ведь не хотела…
– Хоррошо? Голод? - перебил девочку таяра и оглянулся, - нет кррредитов, - с сомнением в голосе протянул он.
– О, - расплылась в улыбке девочка, - смотрю, ты меня понимаешь. Думаю, мы поладим.
– Он… эр-р… понимает, - после некоторой паузы неуверенно ответил таяра.
– Отлично, тогда слушай… эм… Ах да, извини. И, кстати, я Элизабет.
– Муса, - наконец-то назвался таяра. - Говорри медленно, - попросил он свою юную собеседницу, так как каждое слово, которое она говорила, ему приходилось обдумывать по несколько секунд, а потом ещё больше времени тратить на то, чтобы придумать ответ.
– А, ну конечно, - только сейчас заметив, как быстро говорит, ответила Элизабет, - тебе из-за меня досталось, так что позволь тебя хоть накормить.
На что Ус только кивнул, а потом, восстанавливая ход событий в голове, сказал:
– Что прроизошло?
– Вот, - сразу поняв, о чем её спрашивают, Элизабет указала на респираторную маску на столе, - у вас же чувствительный слух? Так вот в нём что-то вроде усилителя голоса направленного на то, чтобы… да, ты понимаешь, - взглянув на нахмуренную морду Мусы, она сразу оборвала свой рассказ. - Папочкин подарок.
– Я ведь правильно поняла, что ты нищий? - только когда принесли еду, Элизабет снова возобновила разговор.
Снова только и кивнул Муса, так как очень уж был занят набиванием желудка.
– Почему не работаешь?
– Он ррработает. Каждый день. Много.
–…
– Ты ведь не с Архипелага, верно?
– Муса путешествует. Когда много. Когда один.
– Зачем? А откуда ты? - упорствовала в своих расспросах девочка.
– Муса пррришел сюда с западной части континента. Муса пррроводит очень много врремени стрр-ранствуя. Муса ищет арртифакты и записи дорррабовладельческого стрроя. Муса из клана Назкиир. Это его долг.
– Ах! Я ведь слышала о вас. Один из трех крупнейших кланов? Вы ведь занимаетесь восстановлением культуры?
– Прравильно слышала человек.
– Но что ты делаешь здесь, в Джормитаре? Нашел что-нибудь интересное?
– Клану постоянно нужны деньги для пррродолжения исследований. Поэтому Мусса прришел сюда в надежде зарработать.
– Что же, пока не очень выходит?
–…
Так и продолжалась обычная незанимательная беседа до тех пор, пока Муса, не покончив со своей порцией, не прервал её. Просто ему снова стало тяжело на душе. Он винил себя за то, что сначала принял извинения от человека, а потом ещё позволил и накормить себя. Да, для Мусы этого было много: он не мог принять и слова, и еду, как одно единое извинение. Поэтому он вознамерился отблагодарить Элизабет.
– Вот, - откуда-то из-под своих лохмотьев он достал платиновую подвеску с инкрустированными драгоценными камнями, - ррреликвия матерей, камни, метал, прррелесть, искусство Фааира’Нрези.
– Как красиво! - завороженно смотря на украшение, пробормотала девочка. - Но постой, ты не думаешь, что её лучше не вытаскивать на…эм…людях?
– Твое, - все настойчивее Муса пытался вручить подвеску Элизабет, - беррри.
– Я не…
– Муса обидится, - прервал её Муса.
– …
После ещё некоторых пререканий, Элизабет всё-таки согласилась принять украшение, а после обратилась к Мусе с ответным предложением:
– Слушай, теперь мне совестно и хочется тебе как-то отплатить… И не перебивай! Раз уж ты говоришь, что не сможешь выбраться с этого острова ещё несколько месяцев, а работы для тебя здесь всё равно никакой нет, не хочешь ли присоединиться ко мне? Мы с папочкой постоянно летаем туда-сюда по галактике, и он спонсирует разные там научные вандерштучки. Присоединяйся, мы по пути тебя куда-нибудь пристроим, ну, например, каким-нибудь разнорабочим. Полетели!
…
И они улетели.
Собственно, дополнение к квенте, которое в общем-то является моим переводом беевской статьи о религии таяран, разобранной и умещенной в полилог между двумя старейшинами и их учениками:
Мусу и группу других детей, проведя через лабиринты пустынных коридоров, ввели в просторное ярко освещённое помещение.
–Дети, - прохрипел дряхлый, укутанный в несколько одеял таяра из дальнего конца зала.
–Старрейшина, - хором прокричали дети.
–Рррассаживайтесь вокруг меня, - старейшина указал детям на полукругом разбросанные подушки. - Сегодня я ррасскажу вам о нашей ррелигии. Но сперва, дети, скажите мне, какое из двух светил вам нрравится больше?
–Орранжевое! Орранжевое! - хором ответило большинство голосов из зала.
–А мне синее, - раздалось чье-то неуверенное, чуть слышное мурлыканье.
–Хоррошо, дети. И что вы знаете о них?
–Папа говорит, что оррранжевый - это Срандарр, а синяя - это его злая сестррра Месса, - протараторил кто-то из детишек.
–Славно-славно. А как называется наша верра? - довольно скалясь, продолжал свой расспрос старик.
– Таджир-киа Срандарр (Tajr-kii S’randarr), старрейшина, - раздалось два-три неуверенных ответа.
– И кто мы дети?! - повысил голос старейшина.
– При Свете Срандарра Мы - Вознесшиеся! - воскликнул сначала один, а потом за ним все повторили.
– Хорошо. Теперрь же позвольте мне рррассказать вам то, чего вы ещё не слышали от своих ррродителей, - прокашлялся старик и продолжил, - Самое старррое и рраспррространенное ррелигиозное верование на Адомае - это, как вы уже сказали дети, учение Таджир-киа Срандарр [что в грубом переводе значит примерно следующее: “Мы - кто следует за Срандарром.”], которрое охватывает почти все аспекты нашей соврременной культура: от солнечных мотивов в живописи и музыке до художественных оборротов, касающихся Света, в литературе.
Таджир-киа уверряет, что Срандарр и Месса находятся в непрррекрращающейся боррьбе за судьбы меррртвых. Когда кто-то умиррает, его душа отпрравляется во владения Мессы, которые являются по сути свой пустошью. Из оказавшихся в пустошах душ постепенно вытягивается энеррргия, пока сначала от них не останется пустая оболочка, а потом они и вовсе не испаррряться. Но надежда в том, дети, что всевидящее Око Срандарра найдет душу прррежде, чем она будет поглощена, и дарует ей слияние с Срандарром (прроцесс, которрый мы также называем Вознесением). Слившись с Срандарром, душа вливается в поток других душ и обретает весь колоссальный запас знаний, накопленный пррредыдущими поколениями, - после этих слов старик прокашлялся и промочил глотки. - Да? - обратился он к поднявшемуся ребенку.
–Старрейшина, ему отец говорррил, что Срандарр нас защищает, а зачем души нужны Мессе? - задумчиво виляя хвостом, спросило детё.
–Как я уже сказал, из находящихся в пустошах душ, Месса вытягивает энерргию и уничтожает их. А с помощью энеррргии наших душ, - старик скинул с себя одеяла и хлопнул ладонью по груди, - она стррремится одолеть Срандарра.
–Кхе-хе…- прокашлялся старейшина и продолжил, - Срандарр, однако, не заключает души навечно. Любая душа вольна уйти в место, которрое прозвали То Которое Идет После и которрое выглядит как огррромный парррящий остров света с дверррью в самом его центрре. Когда душа проходит через дверрь, она перр-ревоплощается в не рродившегося ещё ррребенка, чтобы вновь испытать жизнь. И сказано, что ррребенок сохраняет определенные черррты и умения своих прррошлых реинкарнаций. Из чего следует, детишки, что с каждым перевоплощением душа становится всё сильнее, опытнее и могущественнее. Взгляните, хоть, на меня, детишки, хе-хе, - посмеялся старичок. - А за прррошедшие множество рреинкарнаций души, которрые прррозвали “старыми душами”, оба Божества боррются ещё отчаянней, ибо в них заключены огромные запасы энерргии.
–Он не понял, старррейшина, а кто сильнее? - выкрикнул кто-то очень любознательный.
–Хммм, - задумался старичок, - слабость Срандарра в том, что он неизменный. В то время как он сильнее Мессы в прямом сррравнении, Она прревосходит его своей способностью поглощать энерргию душ и тем самым рррасти и накапливать силы.
–Получается, что она когда-нибудь пррревзойдет его?
–Возможно, - старик задумался, - а теперь я рррасскажу вам о прразднике Таджир-кьяр Аджарр(Taji-kiar Ajarr). Этот праздник отмечается вначале весны. Пррразднование именно в это вррремя носит символичный харррактер: души, попавшие в пустоши Мессы(пребывания в которых символизирует зима), в это вррремя вновь возвррращаются к жизни, чтобы пройти её цикл сначала. Для тех, кого утррата настигла именно в это вррремя, оно становится временем тррраура и молитв за спасение Срандарром душ ррродственников от Мессы. Пррринято веррить, что эти молитвы помогают Срандарру найти души, ведя его к ним.
–А как всё началось, старейшина?
–В самом начале был Аль-Бенж’рир(Al-Benj’rir). Аль-Бенж’рир жил в море С’рая(S’ri) - море чистой энергии. Из этого моря Он создал Срандарра, за которым последовала и Месса. Срандарр создал С’ранджир и создал свечу, чтобы направлять С’рая. Месса начала завидовать могуществу Срандарра и, решив попытаться захватить С’рай, создала Облачный Трон. Но Аль-Бенж’рир узрел, что затеяла Месса, и развеял весь остальной С’рай по вселенной. Отсюда и взяли свое начало Адомай и вся жизнь на нём. Затем Срандарр решил передвинуть С’ранджир ближе к Адомаю, чтобы тот оберегал С’рай Адомая. Сейчас Месса стремится к завершению своего Облачного Трона, а Срандарр желает лишь того, чтобы сохранить баланс С’рая, позволив его энергии направлять себя и защищать вселенную от корыстолюбивых стремлений своей сестры.
–Старррейшина-старрейшина, а что за Облачный Трон?
–Знаете, детишки, пожалуй, на сегодня всё, - и старик вновь укутался в свои одеяла.
Только детишки начали подниматься, собираясь уходить, из темного угла вышел другой старик, статный и опрятный на вид.
–Бррат, ты рррассказал им не все, - хмуро промолвил неизвестный.
–Ах, Сур’ррейн, и ты здесь, - не менее хмуро отозвался старейшина. - А вам, детишки, уже давно порра уйти.
–Нет-нет, они хотят послушать ещё.
Старейшина удручённо посмотрел на детей, затем повернулся к брату и процедил сквозь зубы:
–А, валяй.
–И так, дети,- начал Сур’ррейн, - мой высокопочтенный брат не захотел рррассказывать вам о дрругой рррелигии вашего народа, о рррелигии Таджир-киа Месса[что в грубом переводе значит примерно следующее: “Мы - кто следует за Мессой.”] Позвольте сделать это мне. И не перебивайте меня.
–Итак, сначала я рррасскажу вам об Основах Жизни, дети, - прохаживаясь из стороны в сторону, начал мрачный брат старейшины. - Основы Жизни подррразумевают под собой две основные доктррины: всё есть цикл смеррти, которррый не должен быть наррушен, и цикл изменений, которррый может проявлять себя в ррразличных формах. Конечная цель жизни - это пррреподнести Мессе столько энерргии С’рая, заключенную в душу, сколько возможно накопить за жизнь, - закончив, старик что-то глухо прокряхтел, а потом продолжил:
–Теперррь об Основах Веры. Последователи Мессы веррят во множество тех же вещей, что и последователи Срандарра, но всё-таки прредпочитают поклонение Мессе, нежели Срандарру. Смеррть последователи Таджир-киа Месса прринимают гораздо легче, так как это даёт им возможность слиться с Мессой и помочь ей в боррьбе со Срандарром. Всё, что может помочь Мессе в её борррьбе, как, напрример, увеличение популяции душ в пустошах, желанно, и является целью её последователей. Также последователи Таджир-кай Месса всю жизнь стрремятся к ррросту духа и тела, чтобы после смерти иметь возможность предоставить своей богине огррромные запасы энерргии С’рай.
–Цикл Смерти и Изменений, - с этими словами старый мрачный таяра неизвестно откуда достал буро-оранжевый и синий два шарообразных магнита и принялся крутить их в руке. - Последователи Мессы выступают прр-ротив клониррования, так как это прредотвращает изменение души, вытягивая её из пустошей, и тем самым нарушая цикл смеррти и лишая Мессу энерргии. В то время как киберррнетизация более прредпочтительна, так как несет изменение лишь оболочки, в которррую была заключена душа. Медицинское вмешательство допустимо, если только оно не влечет за собой значительных физических изменений. Таким обр-рразом, использование прротезов неодобррительно, однако и не запррещено: смотря насколько велики изменения. Но прредпочтительней всё же будет попрросту остаться без конечности.
–Грраницы возможностей Мессы, - продолжал невыносимо мрачный тип, даже не обращая внимание на то, что дети уже начали позевывать. - Сррреди последователей рраспространено мнение, что смеррть находится под контррролем Мессы. Желая насытиться живыми душами, Она может оказывать влияние на мирр, сея смеррть и забирая души в пустошь. Влияние Мессы может прр-роявится в виде прирродных катаклизмов или воздействии на души тех живых, которые отрреклись от мудрости и поддержки Срандарра. Считается, что когда живой получает увечье во время стихийного бедствия - это Месса “прробует” его душу.
Какая-то девочка заплакала.
– Ну и что насчет прраздников, - услыхав заветное слово, детишки слегка приободрились. - У Таджир-киа Месса из-за ширрроко рраспространённой дискрриминации в отношении её последователей и стрремлении местных властей к её уничтожению нет каких-либо официальных пррраздников. Однако существует трр-радиция празднования смены сезонов. Лучшее время для прразднования - это врремя смены осени зимой, что символизиррует перреход душ из миры живых в пустоши Мессы и дальнейшее их пррребывание там.
Когда детей вывели на улицу, случился такой разговор:
– Муса, как тебе брат старейшины? По-ихнему очень мрачный тип, - сказал один таяра-мальчик.
– Муса тоже так считает. Он ему не понрравился. Ему больше понррравился светлый ррассказ старррейшины о Таджир-киа Срандарр. Мусе нрравится Срандарр.
– Да-да, его отцу тоже нррравится Срандарр, - поделился своим мнением ещё какой-то мальчик.
– А мне синее нрравится больше…- кто-то очень тихо промурлыкал из толпы.
И если мой перевод оказался кому-нибудь интересным, то вот его более цельный, залитый на пастебин вариант: http://pastebin.com/8UeyQY03