- Balasar
- Dunno lol
- Сообщение при попытке входа на сервер:
Banned by host:
Reason: Украл нюку у ДС будучи нинзей
Expires: perma
By: Host
- А я что? Что было, то было.
История написанная кинжалом и кровью, история о ненависти и любви, смертельном танце черного и белого, игре ножей и конце света для одного человека. О темной истории имени, которого никогда не было. Это история черных чернил написавших его имя и каждой пролитой капли крови. Это история монстра и человека, имя которого было смыто дождем и размыто по проклятым улицам темного города.
Это история о смерти Слика Джонсона.
Капля за каплей под оркестровый, надменный грохот небес, вода изливалась на проклятый город. Словно это был плач по ушедшим и оскорбленным, тем кто не смог вынести жизни среди убийц и воров, тех кто сдался и влекомый тяжестью, опустился на самое дно, к сточным трубам и канализационным крысам, чтобы влачить там никчемное, убогое существование или стать кормом для крыс.
Дождевая вода смешиваясь с уличной грязью уносилав сточную канаву темную кровь, которая небольшим ручьем, окончательно приводя костюм в полную негодность, стекала с оторванной до половины предплечья руки. Капли дождя барабанили по нелепо торчавшему куску кости. Но похоже потеря конечности не слишком волновала упрямо шагавшего вперед смуглого мужчину. Он был выше этого дерьма. Издавая гортанный рык, он продолжал шагать по мокрому асфальту, оставая после себя нечеткий кровавый след. Если бы его ярость могла приобретать физическую форму, город опустошила вспышка фиолетового пламени, сравнимая с одновременным и взрывом беспощадных ядерных боеголовок производства “Опустошительная Ненависть Инк”. Нет, его нисколько не волновала сейчас потеря гребанной руки. Скорее это был еще один фактор разжигавший в нем метафорический огонь ярости. Никто не мог заглянуть Слику в душу, но наверняка, если был кто-то на это способный, попробуй он сделать это сейчас, это была бы последняя тупая вещь, которую столь выдающийся тупица мог совершить.
Шаг за шагом, он отдалялся от проклятого поместья с зелеными стенами, тошнотворными суконными зелеными стенами и бесчисленными уродливыми часами. Где-то там, среди развалин разнесенных в щепки комнат, рядом со сломанными часами и изрешеченными пулями стенами валялось 15 трупов. Двенадцать ублюдков, смерть которых давно уже заветной целью его банды, и трое людей, которых он мог назвать друзьями и не испытывал желания ткнуть ножом под печень десяток другой раз. Их было четверо: Бубновый Бандит, Чирвовый Громила, Трефовый Шут и Пиковый Проныра. Они выловили Лома и пару его хорьков позавчера и выбили из них все дерьмо, было пятьнадцать, стало двенадцать. Воспоминания о том как жестоко Слик размазывал морду Лома по блестящей поверхности стола, наряду с последовавшей кровавой смертью, почти заставили его улыбнуться. Возможно, начни он вспоминать как он чувством разбивал, ломал, разносил в щепки и сжигал чертову сотню с чем-то часов в поместье, всего каких-то полчаса назад, то Слик мог и расхохотаться зловещим смехом, предрекающим жестокую участь его последнему врагу… Но каких-то полчаса назад, занудная задница в галстуке была жива, равно как и Шут с Громилой. Проклятье… Они полягли там, и смерть зеленозадых засранцев, которых они пришили в том поместье, была слишком малой расплатой за жизни членов его банды. Потому что они пришли пришить эти суконные задницы, прикончить ублюдков раз и навсегда и они это сделали. И засунули все их проклятые уловки в их бездыханные тела. Свинцом.
Но теперь остался лишь он, остался Проныра Слик. И осталась эта сука, которая когда-то была в его банде. Он любил эту стерву, а она всадила ему хренов нож в спину! И теперь, теперь, он должен был прикончить эту суку. Как же долго Слик не мог её убить, что-то останавливало его в одном шаге, в одном проклятом миллиметре нож останавливался от её восхитительно тонкой шеи, мгновения от того, чтобы оросить бесподобное черно-зеленое платье алой кровью стервозной суки.Это стоило ему глаза. А сегодня - целой руки…
Проныра поднял голову вверх, злобно уставившись на затянутое тучами черное небо, невольно прищуривая единственный видящий серый глаз, когда вспышки молний озаряли проклятый город и его грешных обитателей, забившихся в щели, своим фиолетовым, осуждающим светом. Капли рассекали километровые толщи воздуха, чтобы удариться о его бесподобно-стильнуб шляпу, разбиться в дребезги о швы на шраме идущем через его ослепший глаз, медленно стечь по его смуглому, острому, небритому лицу и впитаться в его классический костюм, смывая кровь с его лица или размывая кровь на его костюме. Капли стекали по его руке и дальше, по сияющей поверхности белоснежного трофейного револьвера. В нем был один заряд, и его выстрел убьет Слика Джонсона. Потому что таков ход этой истории. Сейчас он стоял под этим проливным дождем и смотря в плачущие небеса, осознавал, что дождь смыл его злость вместе с кровью на его лице. Проныра вопрошал себя, сможет ли он убить Снеговика теперь. В конце концов, теперь остались только они вдвоем и её смерть не вернет ни его банду, ни его глаз… Проклятый дождь смывал грязь и кровь, всю его нескончаемую ненависть и злость, оставляя только холодное здравомыслие искалеченного убийцы.
“Какой… же… блять… Слик… ты…”
“Господи, ты словно хренов слюнтяй!”
Гортанный рык глухо отразился от стен домов и потонул в раскате грома. Извергая сложные конструкции проклятий, он устремился вперед, вслед за обворожительной стервой. Он собирался её прикончить. 8 по номеру, она умрет последней. Теперь Снеговик была для него всем, он построил этот город, а она его разрушит. Она станет концом для него, его персональным концом света. Личный апокалипсис. Она подарит ему танец, они будет танцевать это смертельное танго и после поцелуя, раздастся выстрел, момент обратится в вечность. Вечность, для финального поворота танца, вечность для последнего, томного вздоха, вечность на признание в любви. И в этой вечности, под затухающий стук сердца, в бесконечном поединке ненависти и любви сойдутся серый и зеленый, глаза любовников по ненависти, обреченных умереть в этой вечности.
А дождь продолжал лить, смывая с тротуаров проклятого города грешную кровь. Молодому Билли, только окончившему академию и заступившему на первое ночное дежурство, суждено было обнаружить пятьнадцать трупов в эту ночь. Ночь, когда погиб Слик Джонсон…
