[sup]Первый опыт написания анкеты в данном сеттинге и совсем не в привычном формате.
Благодарю за уделённое время.[/sup]
http://www.ss13.eu/tgdb/passport/saves/passport_150802.png
[font=georgia]Полное имя:
Corey Dive | Кори Дайв.
Раса:
Человек.
Пол:
Женский.
Внешние данные:
Кори не выделяется никакими сверхъестественными чертами, как, например, недюжинный рост или огромная грудь. Обычная девушка двадцати пяти лет отроду. Рост её, как и говорилось ранее, совершенно типичный — 169 сантиметров в высоту. Девушка старается тянуться вверх, держа свою спинку гордо и ровно; довольно часто её верными помощниками становятся излюбленные сапожки на каблуках, дополнительно возвышающие девушку на 5-6 сантиметров ввысь.
Кори не любит быть в центре внимания, вследствие чего избирает скромные приглушённые наряды, в случае, если занимаемая должность не запрещает носить свободную форму. Чаще всего на ней восседает тёмный свитер, либо блуза чёрных тонов, сочетающиеся с не менее приглушённой юбкой и сапогами на привычных как ей, так и её телу, каблуках. Лояльно относится к стандартной рабочей форме, поэтому не брезгует соблюдать это немаловажное правило.
Ровная осанка противоборствует годам прилежной “дрессировки” в Академии, под тяжестью книг не сумевшей сломить силу воли кадета. В добавок к фону в виде тонкой талии — спортивные ноги и бёдра, результат многочисленных и упорных тренировок в водных комплексах, где девушка достигла почётных вершин.
Вытянутые черты лица подчёркивают загадочную искру в вишнёвого цвета глазах. Немаловажная черта внешности девушки — волосы, тянущиеся от головы до самых лопаток, кончиком дотягиваясь до её поясницы, кофейного цвета, за которыми Кори очень трепетно ухаживает, считая их неотъемлемой частью жизни и достоинством любой уважающей себя девушки, очень редко позволяя дотрагиваться до них, как и до себя, кому-либо ещё. Они притягивают внимание: к ним хочется прикоснуться, пощупать, ощутить их мягкость и воздушность, но гордая собой хозяйка вряд ли позволит этого сделать. Как элемент декора, в причёске часто использует две палочки-канзаши тёмного цвета, закрепляющие пряди её волос в импровизированные хвостик; на каждой из них нанесён тонкий, едва заметный узор.
В отличии от многих других девушек, не считает необходимостью использовать косметику, предпочитая натуральную красоту синтетической. Тем не менее, Кори не упускает возможности использовать любимую вишнёвую помаду, подчёркивая тем самым узор и цвет своих глаз.
В пространстве девушка передвигается чрезвычайно плавно. Создаётся впечатление, что окружающий мир для неё лишь продолжение воды — в нём она так же способна плавать, частенько завораживая своими движениями изумлённые взгляды. В этой плавности заключена особенность её походки, по-своему экзотичной для окружающих её ретивых существ.
Характер:
Общительный сангвиник, старающийся быстро адаптироваться к неизбежным изменениям в динамично развивающемся мире. Характер Кори неординарен: она может быть как довольной и радостной, так и погрязнуть в тишине и скромности. Окружение напрямую влияет на душевное состояние этой персоны.
Кори предпочитает гордое одиночество где-нибудь в укромном, но чрезвычайно тёплом уголке. Шумные компании и празднества никогда не заменят девушке миролюбивые мгновения за хорошей книгой или компанию хорошего существа, способного завлечь её на продолжительный и интересный диалог, в котором они вместе смогут раскрыть себя, излить душу и поделиться чем-то сокровенным. Любит размышлять о чём-то возвышенном, вдаваться в размышления о сущности вещей.
Несмотря на несколько хрупкий внешний вид, является чрезвычайно сильной личностью. Множественные испытания закалили характер, расставили все точки над И, а так же помогли ей раскрыть многие вопросы, остававшиеся до того времени без ответов. Пережив и лично увидев множество смертей в близком окружении, девушка закалила свой нрав.
Кори старается обращать своё внимание лишь на хорошие черты своего собеседника, веря во всё ещё не утерянные справедливость и милосердие в сердцах всех живых существ.
Прежде всего, Дайв — всё-таки девушка. Она не обделена такими чувствами, как сострадание, сопереживание и милость. Эти главные черты, подавляемые обществом, воспитывать приходилось ей самой, наедине с книгами и мыслями о чём-то возвышенном, неприступном и недоступном. Она не побрезгует подать руку тому, кто нуждается в помощи, но, зачастую, это всего лишь часть её профессиональной деятельности.
Кори старается держать все эмоции внутри себя, не выплескивая их на своё окружение, но иногда ей это не удаётся и ранее улыбавшееся лицо становится довольно печальным, предательски выдавая все сокровенные чувства, до той поры остававшиеся скрытыми от чужих глаз. Все свои эмоциональные всплески она пропускает через себя, ярко переживая их глубоко в себе.
Эта девушка одна из тех, кто до сих пор старается сохранить людской облик. Кори пытается быть Человеком в этом жестоком, аморальном и циничном мире холода, мрака и страданий. Девушка не сможет намеренно причинить вред кому-либо из своего окружения; она не одобряет насилие, убийства и прочие проявления агрессии и гнева, искренне веря, что выжить на просторах этой бескрайней Вселенной можно лишь по одному постулату: сообща.
Медицинские записи:
Прохождение обязательного мед.осмотра: Положительно.
Категория: Б.
Оценка психологического состояния: Отлично.
Наличие патологий: Отсутствуют.
Примечание: Острая аллергическая реакция на злокачественное изменение состава атмосферы.
Доп.информация:
Пройдено обучение в кадетской школе им. Дж. Лойд.
Пройдено обучение в Академии, Марс.
Пройдены курсы рукопашного боя и самообороны.
Награда за спасение группы лиц.
[Приложение 1]
Благодарность за организацию мероприятий по охране и улучшению окружающей среды.
[Приложение 2]
Биографические данные:
===[Начало приложенной аудиозаписи]===
— Осталось лишь несколько формальностей. Наша компания интересуется жизнью каждого сотрудника. Не могли бы Вы рассказать о себе настолько подробно, насколько это возможно?
— Моё имя Кори Дайв. Родилась 27 июня 2535 года. Солнечная система, планета Марс. По окончанию обучения в Академии с семьей перебралась на Нептун.
Жизнь на умирающем Марсе давалась нам тяжело: царившие там разруха, хаос и анархия сокращали шансы на элементарное существование; каждая вечерняя прогулка могла стать последней. Читая утреннюю газету за столом, мой отец часто говорил, что на Марсе царит закон джунглей: “либо ты, либо тебя”. Но для нашей семьи всё сложилось не так плохо, как Вы могли подумать на первый взгляд.
Моя мать, Элеонора Дайв, всю свою жизнь служила на благо человечества. Своими глазами она наблюдала крах Земли; застала распад Союза Человечества, находясь в первых рядах; участвовала во многих вооружённых конфликтах и прожила достойную жизнь, после чего обосновалась на Марсе, уйдя на пенсию. Мама создала нам все нужные для проживания условия. Благодаря высокому чину, мы получили жильё ни где-нибудь, а в самой столице. Она прекрасно осознала, что эта планета не была лучшим местом для семейного быта, но этот риск был оправдан.
Я была тихим и послушным ребёнком. Слушалась взрослых, исполняла их просьбы. Воспоминания о детстве приходят ко мне с трудом, но я отчётливо помню холодные вечера у окна, медные закаты Марса, славившиеся своими лучами; я любила наблюдать за причудливыми узорами на стенах. Детство беззаботно проходило в нашей квартире на окраинах города. Я дала себе обещание, что, когда подрасту, обязательно вырвусь наружу, погуляю по улицам мегаполиса и наконец смогу изучить эту планету. Если бы я только знала, что увижу в итоге. .
А Вы бывали на Марсе?
Столица не знала такого понятия, как Солнце. Люди предпочли стройку небоскрёбов ввысь облагораживаниям ссохшихся каменных пустырей. Каждый «титан» мог носить в себе десятки назначений: на нижних этажах обычно располагались трущобы. Люди гибли, как на улице, так и внутри. Никому не было дела до жизни «низов»; тела погибших спокойно располагались рядом с койками бедняков и зачастую тяжело было определить, что человек уже мёртв — пробивавший до слёз запах царил здесь в каждом уголке. В этих трущобах доживали свой век старики, погибали молодые; смерть здесь являлась Даром для тех, кому не было суждено обрести нормальную жизнь… Несколькими уровнями выше располагались больницы. Если быть точнее, то, что должно было стать больницей. На нижних уровнях не хватало медикаментов; постоянные столкновения изнашивали конструкцию быстрее, чем на это рассчитывали конструкторы; прекращение эпидемий было пустой тратой времени: смертельные болезни распространялись так же быстро и буднично, как, например, простуда. Недолгое нахождение на нижних уровнях сулило неминуемую гибель.
Выше уровня больниц «низы» общества не пускали. Вооружённая охрана, облачённая в герметичные костюмы, открывала огонь в любого, кто рискнёт пересечь черту. Эхом стрельба доносилась ежечасно… Долгое время я не могла привыкнуть к крикам и шуму, доносившемуся в квартиру по трубам, но это была лишь часть того ужаса, что испытывали местные на своих шкурах.
Нам посчастливилось оказаться в золотой середине: маме не было позволено обосноваться на самой верхушке, но нас не бросили в самое пекло, выдав освободившиеся после смерти бывших хозяев апартаменты где-то чуть выше центра. Более того, наша квартира располагалась на одном уровне с кадетской школой. Мама желала мне совсем иной жизни, но отец настоял на обратном.
К слову о нём: мой отец — Эстебан Родез, пилот грузовых судов гражданской авиации. Закончил лётную школу со знаком отличия, но позднее был переведён на гражданку в связи с недостатком кадров. Его амбициям и целеустремлённости можно было только позавидовать. Мама говорила, что мне передалось его упрямство, хотя за собой я этого почему-то никогда не замечала. Они были счастливой парой; после свадьбы отец даже взял фамилию мамы, став Эстебаном Дайв. Им часто приходилось спорить по поводу моей дальнейшей жизни, но окончательной выбор пришлось сделать мне самой.
Меня записали в кадетскую школу имени Джоан Лойд. Обучение стоило немалых денег, но служба мамы сыграла главную роль в моём образовании.
Учёба далась мне легко: за неимением иных способов досуга, я проводила вечера за книгами, изучая весь доступный материал далеко наперёд. В отличии от учёбы, общение с другими детьми не было моей стезёй. Нет, я умела ладить с людьми, но те, кто учился со мной в школе, были чем-то из ряда вон выходящим: они хамили друг другу, вечно соперничали, в буквальном смысле грызли глотки своим соперникам, травили друг друга. А всё для чего? На место в Академии претендовали от двадцати человек. Нешуточная конкуренция, верно? А это было лишь началом всех бед…
Меня открыто ненавидели. Скорее всего, за мои успехи. Все видели во мне главного конкурента и всеми силами старались меня сломать. Устоять под таким напором было тяжело: каждый день проведённый в школе стоил мне мигрени и сорванных нервов. Но я знала какими усилиями добывается жизнь на Марсе. Мне пришлось перешагнуть через них, оттолкнуть их от себя, аки перекати-поле. На Марсе выживал сильнейший.
Время шло. Я ещё не замечала, как стареет моя семья. Я прихожу домой, снимаю обувь и вбегаю в комнату, держа в руках долгожданный аттестат. На лице матери сияет добрая улыбка. Этот день был одним из немногих, что я запомнила на всю свою жизнь; он дал отмашку новой — взрослой и самостоятельной. Мы подали документы в Академию. Видели бы Вы лица моих бывших одноклассников, когда я, выходя из комнаты приёмной комиссии, держала в руках свою первую форму!
Передо мной открылся новый мир. Академия находилась на три уровня выше! Жизнь в тех местах кардинально отличалась от нашей: зелёные сады, богатая витаминами пища; улыбки на лицах прохожих и ни единой мысли о том, что происходило ниже. Скрывали ли это намеренно или это простой цинизм — я не знаю.
Не теряя времени, я записалась на курсы самообороны, получив рекомендацию одного из членов приёмной комиссии. Учёба давалась мне всё так же легко, но теперь у меня было гораздо больше времени и возможностей на что-то новое и ранее неизведанное. Зачастую студенты собирались где-либо вместе, гуляли и веселились. Я не пользовалась популярностью у парней, а девушки и вовсе не считали меня человеком, поэтому, гордо держа грудь вперёд, я посвящала своё время на благо общества. Впервые в своей жизни я увидела настоящие деревья: живые, плодоносящие и свежие, словно они росли здесь с самого основания колонии. Мама рассказывала мне про Старую Землю; она повторяла истории её бабушки, когда планета ещё не была утеряна, когда у природы был ещё свой крохотный уголок. И этот крохотный уголок заменяют искусственными садами… Меня это не устраивало. Я направила все усилия на поддержку настоящей, органической жизни. Мне приходилось организовывать небольшие мероприятия, завлекать на них студентов и вместе с ними ухаживать за тем, что не было сломлено под гнётом Марса. Тогда я и думать не могла, что одно событие перевернёт жизнь целой колонии; я не вслушивалась в те знакомые крики по трубам. А зря…
Это пришлось на момент на момент окончания моего обучения в Академии. Оставалось всего лишь пройти практику, сдать несколько экзаменов и закончить дипломную работу, которую я посвятила психологическому состоянию человека в стрессовых ситуациях. Весь день мне было не по себе: под ногами покрытие отдавало вибрацией, рядом с трубами слышались громкие хлопки. Спустя несколько часов после окончания пар, когда я возвращалась домой, была объявлена красная тревога: военный кордон на нижних уровнях был жестоко прорван, восставшие стремительно наступают на уровни выше, безжалостно проливая кровь на своём пути.
В тайне от нас, мама готовилась к этому очень давно. Найденным бессрочным билетам на космический шаттл я не придавала особого значения, но теперь их задача была более, чем ясна: собрав вещи, пока ещё не было поздно, мы в спешке покинули наш дом. Добраться до дока космопорта было достаточно тяжело: он находился в соседнем «титане» под самой крышей. Это означало, что наш путь лежал через громадный по размерам тоннель, соединявший собой два здания. Этот день никогда не уйдёт из моей памяти… Мы бежали так, как никогда ранее; мы бежали не оглядываясь и не делая остановок: цена каждого упущенного мгновения была слишком высока. Кругом царила паника, люди стадно сбивались в толпы. Никто не хотел погибать. Фортуна не могла быть на стороне каждого и многие были поглощены и затоптаны безжалостной толпой, движимой далеко не чувствами — животными инстинктами. В общей сложности путь «наверх» занял несколько дней. Сообщения становились всё тревожнее и тревожнее: восстания вспыхнули в соседних зданиях, людей охватывала паника; многие пытались покинуть столицу, а вместе с ней и сам Марс.
Мы с мамой долго не могли найти отца. Мы ждали его так долго, как могли. Но его помощь нужна была здесь и нам пришлось покинуть планету вдвоём. Дальнейших весточек от него мы уже не получали. Маме… было крайне тяжело смириться с пометкой “Без вести пропавший” в выданных по запросам сводках. Не раз по ночам я заставала её плачущей в подушку… Вспоминать об этом так же трудно, как и пережить это наяву.
“Переезд” дался нам крайне тяжело. До получения официального статуса беженцев и ходатайства на новое жильё в одной из свободных колоний, мы провели целый год в составе экипажа одного из кораблей флота, на котором когда-то служила мама. Время имело свою цену и мы заплатили немало, скитаясь по нескончаемым инстанциям и смиренно ожидая свою очередь, но терпение воздалось сполна: нашим новым домом стал Нептун. Я не знаю, кто поручился за нас, но этот кто-то должен быть очень весомой фигурой, раз семью военного в отставке перевозят не куда-то в трущобы, а на сам Нептун, прибежище влиятельных лиц всего человечества.
Скажу сразу, что было очень холодно. Акклиматизация прошла у меня крайне болезненно: одно время врачи считали, что поставить меня на ноги уже не выйдет — жизнь на Марсе дала знать о себе моим лёгким. Но у меня вышло противостоять болезни. Я смогла приспособиться к новому окружению. Я смогла выжить во многом благодаря маме. Она была со мной рядом всё это время. И, лёжа на больничной койке, я впервые заметила, насколько она постарела. Местами поседевшие волосы, морщинистое сухое лицо… Она что-то от меня скрывала и до самого моего выздоровления я даже понятия не имела, что она больна. Осознание этого пришло немного позже.
Пытаясь освоиться на новом месте, я не теряла дарованного мне времени. Здешние колонисты вечно нуждались в помощи, пускай даже и самой простой: подать что-то, посветить там-то, принести рабочим их заслуженный и с нетерпением ожидаемый обед… Много времени я проводила у ближайшей шахты, одной из немногих работавших здесь: на планете было слишком мало природных ископаемых, а копать куда-то глубже, пытаясь найти что-то под слоем векового льда — дело крайне не прибыльное. Шахтёры шутливо звали меня “Малышка Ди”, но никто из них и подумать не мог, что когда-то их жизнь будет зависеть от одного лишь моего решения.
Тот день был необычайно тёплым. Привычно разнося обеды их обладателям, я вслушивалась в разговоры местных. Колонисты шептались о чём-то довольно страшном, но горькую правду гласило лишь старое радио: “Утро сулит нам горькую весть. В промышленной шахте вспыхнул плазменный генератор. Мы приносим свои соболезнования всем семьям, чьи отцы, мужья и дети оказались навечно погребены под плотным слоем снега…” Мне до конца не удавалось поверить, что лица, отчасти ставшие родными, исчезли. Испарились. Ушли раз и навсегда. Я не верила, что никто не собирается им помочь. Моё сходство с отцом я заметила лишь сейчас. Бросив всё, я, одевшись как можно теплее и собрав небольшой рюкзак провизии, ринулась к той самой шахте, окружённой множеством специальной техники и военных. А ведь никто даже не собирался спешить: горняки для них были лишь изношенной жилой, руду из которой рано или поздно всё равно забрала бы смерть.
Время поджимало. Моё сердце колотилось так, как, казалось, не колотилось никогда. Разум играл со мной злую шутку: я слышала их голоса, везде мне чудились знакомые крики — это сбивало меня столку. Прибыв на место трагедии, я не была удивлена, что в этом небольшом завале найдётся хоть маленькая лазейка во внутрь. Я не была верующей, но в тот миг я молила всех известных мне богов, лишь бы они были целы. Треск рации, мужские крики — грань между реальностью и моих аффективных фантазий казалась мне размытой. Выхватив едва подававшее признаки жизни устройство, я приняла сигнал и ответила на их мольбы. Рядом со мной находился заветный пульт, по вводу специального кода управлявший работой резервных источников питания. По левую сторону от приборной панели красовалась вывеска: “Резервный источник электроэнергии приводит оборудование к экстренным нагрузкам. Крайне не рекомендуется переходить на резервное питание!”
Будь на моём месте, что бы выбрали Вы? Жизнь тридцати ни в чём неповинных человек или новейшее дорогостоящее оборудование?
А я выбрала их.
Некоторое время спустя, отлежавшись в госпитале с очередным воспалением, спец.пакетом я получила свои документы из Академии. За невозможностью продолжить практику и полноценно закончить обучение, мне предложили пройти стажировку на каком-либо корпоративном объекте. В широком списке компаний, конкурировавших между собой, я увидела НаноТрасен. Идея о научной станции мне понравилась сразу, но попасть хотя бы к Вам на слушание было, чёрт возьми, тем ещё достижением. Не желая рисковать, я отправила документы и в другие компании, но везде мне следовал отказ: простой кадет, проходящий стажировку, не был нужен никому. Никому, кроме Вас.
Как выяснилось позже, маме требовалось лечение и длительное содержание, естественно не за красивые глаза. Выбора у меня не осталось и единственной возможностью заработать стала эта стажировка. По её окончанию я планирую получить свой диплом и поступить к Вам на работу уже полноценным сотрудником. Надеюсь, оно того стоит.
— Благодарю, мисс Дайв. Пройдите в следующую комнату для обсуждения деталей Вашего контракта. . .
===[Конец приложенной аудиозаписи]===