Я короче делился ранбше етим сном и поделюсб тут потому что я его уже как 2 года помню в деталях до сих пор и я не знаю приснится ли мне когда-нибудь что-либо такое
Дутутив
В общем мне снится что я доктор и живу у себя в квартире в городе, и живу ничем не хуже среднего класса. Можно додумать, что я работаю с полицией как патологоанатом или типо того. Город и время действия, я предположу, чё-то типо Нью-Йорка 50-х годов.
Однажды ночью меня будит телефонный звонок, за окном бушует ливень, поднимаю трубку и на проводе мой друг – тоже доктор, психолог, звонит из дома для душевнобольных, расположенного в лесу за городом.
Звонит “Ты срочно прямо сейчас нужен у нас тут, приезжай пожалуйста, на тебя вся надежда, прошу как друга, вот адрес”
Прежде чем успеваю спросить чё куда и почему связь с ним обрывается. Сажусь в машину и под ливень выезжаю из города где-то в 2 часа ночи. Дорогу с обеих сторон окружает еловый лес, ни одной машины навстречу, а асфальт освещает лишь свет фар.
Приезжаю на парковку где от силы 1-2 машины на которые я не обращаю внимания, и захожу в здоровый такой дом для душевнобольных, который раньше когда-то видимо был особняком. Особняк окружён еловым лесом и стоит на таком ответвлении шоссе, что проехать мимо него можно только случайно свернув пару сотен раз не в том направлении. Ливень ебошит, гремит гроза.
В лобби меня встречает весь персонал психбольницы включая моего друга, а также немногочисленная группа пациентов, что лечатся тут. Друг сразу вводит в курс дела:
- В дурдоме была малолетняя пациентка лет 12, которую неизвестный злодей изнасиловал и убил. Тело так и лежит в палате, потому что морг тут не предусмотрен и персонал с пациентами мягко скажем напуганы, ибо с мертвецами дел не имели
- Всем машинам были проколоты шины и никто не уезжал – это значит, что злодей прямо сейчас стоит передо всеми нами, но никто не знает, кто это
- Исходя из этого весь персонал и пациенты подозревают друг друга
- Мой друг хотел разрешить эту ситуацию и решил привлечь меня, доктора (патологоанатома, что ли?) как третью нейтральную сторону и провести медицинское обследование
- Сразу с этим связь была обрезана и по итогу позвонить успели лишь мне, а не полиции Странно, что не позвонили полиции в первую очередь, да?
Ну и вишенка на торте – колёса моей машины тоже проколоты теперь. Выясню я это только спустя определённое время после расследования.
Собсна, поборов недоверие персонала и пациентов ко мне (с помощью своего красноречия и красноречия друга-психолога) я начинаю расследование.
Во-первых, я прошу провести меня к телу пациентки, но весь персонал вдруг неожиданно отказывает мне в этом, причём с суеверным испугом. Прошу причины, но они не говорят с запуганным выражением лица. Друг пытается посодействовать мне переубедить их, но ничего не выходит. Палата с трупом закрыта на застёжку и ключ.
Во-вторых, сам опрос всех-всех в больнице. В моей голове происходит фаст-форвард для всего персонала медиков: напуганные заплаканные женщины, ничего не смыслящие мужики-санитары (которых я всё же не могу из списка подозрений убрать – может это актёрская игра?), престарелые врачи-психиатры-психологи и обслуживающий персонал.
Опрос пациентов я запомнил сильнее. Были два старика-колясочника, которые наперебой обвиняли друг друга, давая вполне весомые показания, и даже находились улики, в которые я и мой друг верили. Но вовремя пришла медсестра, которая сказала, что эти два старых шизика не могут поладить друг с другом с самого поступления тут и специально подставляют себя, сами делая улики друг на друга. Ну, вот такая болезнь. Вычёркиваем.
Был ещё мужчина средних лет с гипсом на руке. Отвечал неохотно, скрытничал. Когда я задал ему вопрос про гипс, он заметно стал отнекиваться и защищаться. Абсолютно все мы с персоналом стали на него наседать, и наконец отважились снять гипс против его воли. И что же? Здоровая рука под гипсом. Опять же, оказалось, что у него была мания преследования, и что он хотел, чтобы его поймали – как выяснилось потом в журнале пациента. Вычёркиваем.
После опроса я подвожу итоги, как вдруг сообщают о ещё одном трупе. Напротив палаты с девочкой была сторожка уборщика – в которой с разможжённым черепом лежит садовник лицом вниз.
Я спешу туда и успеваю прямо на место преступления, где уже возятся санитары, не пуская лишних. Успеваю подметить характерные следы – во-первых, его затылок реально в мясо, клочки волос, кусочки мозга на стене, стекающие к полу, и все эти подробности навели меня на мысль, что оружием преступления был молоток. Молотка в сторожке нет.
Что же этот садовник такого важного знал, что злодей прикончил и его? Придётся вновь делать опрос.
Прежде чем я успеваю повозиться с телом, санитары с врачами откуда-то нашли нормальный мешок для трупов и засунули тело туда. Ничего лучше не придумали, и оттянули труп в ту же палату, где лежит тело изнасилованной девочки.
Во время второго опроса – новый труп – врач – та же история с молотком. Не помню где нашли, но для повествования не важно.
На руках имеем три трупа и постоянно уменьшающийся состав в больнице. Паника охватывает умы присутствующих, все с тревогой и надеждой смотрят лишь на меня, как на кого-то, кто способен раскрыть это преступление – а меня даже не пускают в импровизированный морг с телами. Вся эта хуйня подозрительна, и кажется мне, что так и будет до самого последнего трупа тут, пока убийца не перебьёт всех нас.
И вот тогда моему другу приходит в голову замечательная идея, которой он делится со мной – если все трупы доставляют на место преступления и складируют их там, почему бы мне не сымитировать свою смерть, и не попасть прямо к трупам?
Происходит гениальная ржака, я короче на лестнице на виду у всех хватаюсь за сердце, корчусь, падаю на пол и *deathgasp.
Мой друг подбегает, замеряет у меня пульс и кричит “О нет! У него сердечный приступ! Ну, всё, это труп!” и быстро-быстро, пока санитары и врачи не посмотрели, кладёт меня в мешок для трупов и закрывает. Меня тянут.
Эта хуйня сработала и меня оставляют в палате с трупами! Дверь закрывается на защёлку и замок. Слышу как ключ провернулся. Меня заперли. Открываю мешок для трупов и оказываюсь наконец в том месте, где должен был оказаться в первую очередь. “Ну, теперь я веду это расследование…” - с грустным вздохом заявляет мой друг и уходит со своими коллегами по коридору. Ничего, это мой план – друг должен отвлекать персонал как можно дольше и оттягивать время, пока я провожу скрытое расследование по-настоящему.
На кровати, руки на груди, лежит ребёнок, девочка лет 12. Бледная и не дышит. На полу у кровати три мешка для трупов – один открытый мой, другой закрыт (с уборщиком), и третий, с врачом, полуоткрыт. Из его головы вытекло достаточно крови, чтобы образовалась лужа на полу. Самое неприятное – в луже крови на полу лежат игрушки, принадлежавшие покойной.
По-крайней мере, я думал, что покойной. Девочка широко распахивает глаза и смотрит на меня. Я пребываю в шоке и молчу, стоя у двери.
Она просто встаёт, садится в лужу крови и начинает играть со своими игрушками. Жуткая картина. Я вспоминаю, что мне говорили об этой пациентке – она была на голову шизанутая в том плане, что была очень молчаливой, и глядела на мир по-своему, наверное, с постоянными галлюцинациями, хотя при этом оставалась абсолютно, пугающе спокойной. Для референса возьмите героиню из Фран Боу или девочку Луну из Гарри Поттера.
Примерно представляя себе подход к жертве, я сажусь к ней на пол, в лужу крови, и начинаю самозабвенно играть в кубики с ней. Потом как-бы невзначай спрашиваю у неё, что случилось. Для меня шок, что она на самом деле жива, и что персонал с пациентами по какой-то причине весь полностью обманывал меня.
Из её истории узнаю, что какой-то дядя-врач пришёл к ней, сделал грязное дело, а потом сказал, что чтобы она никому никогда не рассказала персоналу о том, что с ней делали, она должна притворяться мёртвой. Я в ахуе слушаю всё это. Она, естественно, самозабвенно подчинилась, поскольку ей это довольно легко внушили. Притворялась так искусно, что обманула всех, лёжа на кровати с руками на груди.
Я спрашиваю, как отсюда выйти. Девочка говорит про решётку вентиляции у плинтуса – в ней есть запасной ключ. Откуда она это знает – неизвестно, да и как-то не хочется знать. Открываю решётку вентиляции, а там ключ, и, что более важно – окровавленный молоток. Это не всё.
Вентиляция сквозная: открыв маленькую решёточку с одной стороны, я вижу кабинет врача по соседству. По идее это должно делать вообще всё в этой больнице идеально прослушиваемым – наверное, для контроля за пациентами. Выбираюсь из палаты, оставляя живую (слава богу) девочку и начинаю обыскивать кабинеты на предмет таких тайных приколов, пока за мной никто не следит.
Узнаю, что по всей больнице-особняку меж стен есть тайные лазы, о которых я не знал раньше. Знал ли об этом персонал? Возможно.
И на этом мой сон прервался. Спойлеры ниже – это всё то, что я додумал уже наяву, оставаясь под ярым впечатлением от сна.
Мой друг-психолог и был насильник-убийца. Это же гениально – сделать преступление, а потом выступить в роли “спасителя” для персонала и вызвать “независимую третью сторону”, чтобы завоевать доверие персонала. И затем самому же оборвать телефонную линию.
А затем, пользуясь всем тем отвлечённым вниманием, которое перешло на меня и мои опросы, отходить в сторонку и убивать лишних свидетелей или тех, кто что-то подозревает.
И наконец, когда он понял, что от меня можно избавиться как от разменной фигуры, он предложил такой план, и затем запер меня в палате, откуда я бы не выбрался. Он берёт расследование на себя, полностью отводя от себя подозрения. Наверняка, он бы выбрался сухим из воды, подставив кого-то невиновного.
Но остаются вопросы, на которые я не могу найти ответы.
Почему персонал так боялся, чтобы я не узнал о чём-то в палате девочки? Знал ли он про тайные лазы между кабинетами?
Что хранят в себе тайные ходы? Что ещё я не знаю о персонале?
